Взлёт

Равиль ХАДЕЕВ,
лётчик-испытатель,
кандидат технических наук

ВНИМАНИЕ! НА ПОСАДОЧНОМ КУРСЕ – НЛО!

       Аэродром наш, Альтес-Лагер, расположен был недалеко от Берлина, южнее Потсдама, километрах в сорока. Вся Германия тогда была набита войсками. Восточная сторона – нашими, остальная – натовскими. Едешь по дороге, а справа и слева таблички: «Ахтунг! Ззапретная зона, вход воспрещён!». Это полигоны, аэродромы, базы. Куда ни глянь, в лесу везде свалка армейской амуниции, оборудования, транспорта, использованных вооружений. Если взлетаешь и не видишь под собой сразу пять аэродромов, значит ты и не в Германии вовсе.

       Зато это было единственное место в ВВС, где служили по-настоящему напряжённо. Если тревога, то с вылетами и боевой стрельбой на полигоне. Если дежурство, то на совесть, минута в минуту в кабине, в первой готовности. Если вылет из дежурного звена, то через две минуты после сигнала с командного пункта, пара перехватчиков в воздухе, а вторая пара гудит на полосе, ждёт команду. Вот это готовность! Мы и сами гордились такими результатами. Это не в Талды-Кургане водку жрать!
       Началась «перестройка», начало всё рушиться, полёты пошли на спад. Керосин с перебоями поступать стал. Но командиры наши бились ещё за уровень подготовки, как могли. Полётов становилось всё меньше. В воздухе уже не было так напряжённо. Всем работать стало легче, но на душе тяжелее, потому что из России те, кто возвращался из отпуска или командировки, такое рассказывали!..
       …Летали мы в ту смену ночью, уже полёты к завершению шли. Два крайних вылета, два МиГа в воздухе болтались. Так уже часа два ночи было.
      Вдруг руководитель ближней зоны говорит:
      — В азимуте сто тридцать наблюдаю засветку, скорость не определяется!..
      — Не понял…. – руководитель полётов, по-моему, остолбенел.
      — В азимуте сто тридцать отметка крупной цели… неподвижна…
      — Откуда она взялась? Высота какая? Может, метеорологическая? Воздушный шар, может?
      Полетами руководил Витя Иванов. Он в последнее время дерзкий и агрессивный стал. Его врачи с лётной работы списали, так что в растерянности он был, и за грубостью её скрывал. Ну а как же: списали, ехать в Россию, а куда? Он из какой-то Тмутаракани, да в Афган. Потом сюда, а квартиры нигде нет. Сейчас с армии выгонят – куда деться? На какие шиши жить? Куда, в какую дырку ордена свои теперь засунуть?
      — Высота две шестьсот у неё. Размер… примерно как Антей отмечается.
      — Наблюдай за ней! Там на расчётном рубеже двести шестой.
      — Между ними восемнадцать километров.
      — Двести шестой на посадочном!.. — тут же последовал доклад.
      — Два ноль шесть, посмотри справа на траверзе на удалении пятнадцать, наблюдаешь?
      — Нет…Ничего не наблюдаю.
      — Ничего?… Может огни бортовые, проблесковый?… Нет?
      — Нет, ничего не наблюдаю… Звёзды одни.
      Ну, дьявольщина… Когда-то давно у нас, в Луганске на ночных была тоже такая отметка.
     Тогда руководитель посадки говорит:
      — Я – «Тройка», посадочный пересекает стая птиц!
      Руководителем полётов в Луганске сидел старый Супонин, обругал он его тогда:
      — Ты что, сынок, только проснулся? Какие птицы? Три часа ночи! Они же спят, родной, не то, что как мы… — И добавил уже не в микрофон: — Толпа идиотов!..
      — Отметка пересекает посадочный, скорость тридцать, на высоте двести.
      Ну, тех, которые на посадку заходили, отвернули, на второй заход угнали. Отметка посадочный пересекла, вокруг аэродрома круг правильный описала и с экрана исчезла. Решили тогда, что, наверное, это Баба-Яга была, а что можно было ещё предположить? Прямо же не скажешь – НЛО. Засмеют!
       Но эта, наша германская отметка сначала была вовсе неподвижна. Двести шестой сел, а второго завели на посадку с обратным стартом. Он с фарой сел, без прожекторов. В Вюнсдорф на КП доложили, что полёты закончили, а про отметку не сказали. Сидим, на неё смотрим.
      Руководитель ближней зоны говорит:
      — Отметка перемещается в расчётную точку.
      И мы заметили, что она сдвинулась и медленно так пошла, пошла, поплыла в исходную точку. Это точка, в которой борты наши заход начинают для выхода на посадочную глиссаду, когда заходят на посадку в сложных метеоусловиях. Так метка точно по тому маршруту прошла, вышла на посадочный курс и снова зависла.
      — Посторонний на курсе, на глиссаде.
      Это руководитель зоны посадки отозвался. Посадочная-то система включённой осталась. Чужой видно ей и воспользовался. Точно вышел по лучу посадочного локатора. Висел он так, висел, а мы ждём, что же дальше-то будет? Минут пять повисел и двинулся по посадочным лучам снижаться. Всё точно выдерживал, как наши МиГи при заходе в автоматическом режиме. Только медленно, осторожно так.
      — Подходит к дальнему… Высота сто восемьдесят…
      По расчёту должна быть двести высота, но наши все на сто восемьдесят проходят. Так себе удобнее, легче. Видать, и он знает, что так правильнее, чем по локатору. Следил, что ли за нами?
      Дежурный штурман говорит:
      — Дальний привод вырубился!
      — «Книжный-4», я старт!
      Молчит Книжный-4!
      — «Книжный-4», я старт, как слышите?..
      Молчит. А аэродром-то запасной для Цербста, там тоже полёты идут!
      — На мачте лампа горит вроде… Телефон… не отвечает…
     —- Цель подходит к ближнему, восемьдесят метров…
      — Ближний вырубился!..
      Мы уже готовы были к этому. Ждали его выключения.
      — Ни огней не видно… ничего…
      — К точке выравнивания подходит высота пятнадцать метров…
      — Вииитя, смотри!… она над полосой! Включи прожектористам зелёный, пусть подсветят!..
      Тот только рукой махнул. От прожекторов и от РСП разбегались люди. Над полосой что-то величиной с пятиэтажный дом тёмным силуэтом зависло метрах на пяти. Замолкли динамики всех радиостанций и селекторов. Ярким светом засветились экраны радаров. Всё словно застыло. Вдруг эта махина резко, без разгона взмыла вертикально вверх. И сразу всё кончилось!
      — Связисты! Налаживайте аппаратуру быстро… Мы же для Цербста запасные. Людей соберите. Проверьте все ли живы!..
      — Телефон работает…
      — Свяжитесь с КП!
      — Они сами на нас выходят уже, на трубку.
      — Слушаю, Иванов…. Да, наблюдали… Куда прошла? … Ни фига себе!..
      — Чего говорят?
      — Говорят скорость почти что космическая… На север ушла!..