Взлёт

    

      Недавно наш шеф («наша классная дама») подполковник Котлов сообщил, что двое из наших курсантов – Ёсипов и Галага – могут подавать заявление в партию.
      Сказал, и выразительно посмотрел на меня: видишь, мол, а тебе рано ещё!
      А стать коммунистом – это для меня сейчас задача № 2 (№ 1 – учёба и окончание лётного училища). Ведь быть в первых рядах советского народа, уметь разъяснять политику нашей партии – это большая честь! А мне действительно рановато! Что и говорить, позор! Ждал, ждал эти авиационные дисциплины и на тебе – двойка по авиаоборудованию! Не хватает ещё получить двояк по конструкции самолёта!
      Это случилось несколько дней назад.
      А сегодня состоялось комсомольское собрание, на котором голосовали за дачу комсомольских рекомендаций в КПСС Ёсипову и Галаге. Когда дошли до вопроса дачи рекомендации Ёсипову, и он вышел к столу президиума, то почему-то стал красным, как рак. Краснота преодолела обычный серый цвет его лица.
      Рассказал о себе.
      Ёсипов родился в 1949 году (по сути, он мог бы быть уже лейтенантом!). В 1966 году стал комсомольцем. Через год окончил среднюю школу. Работал на нефтепромыслах, откуда был призван в ряды Советской Армии. Как я говорил, служил в стройбате.
Было предложено задавать вопросы претенденту на рекомендацию нашей комсомольской организации.
      — Вот в своём заявлении вы написали, что хотите поступить в партию, чтобы быть в первых рядах строителей коммунизма. Как вы это понимаете? — спросил с места Володя Руман.
      Этому невысокому пареньку, очень авторитетному в нашем коллективе, палец в рот не клади! Мне его напористость и энергичность всегда импонировали!
      — По-моему, это всем понятно! Быть, так сказать, в первых рядах строителей коммунизма, по-моему, это бороться за коммунизм во всё мире. Не спускать империалистам их, так сказать, поползновений. Учиться на «отлично», овладевать, так сказать, передовыми знаниями. По-моему, здесь нет людей, которые этого не понимают!
     — Комсомолец Ёсипов! — обрываю я его. — Здесь вопросы задают, не потому, что кто-то чего-то не понимает, а потому, что хотят уточнить вашу точку зрения!
      — По-моему, я ответил на вопрос Рубана!
      Речь Ёсипова была перенасыщена словами-паразитами: «по-моему» и «так сказать». Разумеется, он волновался. Он не привык отвечать на наши вопросы! И от этого чувствовал себя не в своей тарелке.
      Решил задать вопрос и я. Неясностей для меня по биографии Ёсипова было много. Например, почему он так поздно вступил в ВЛКСМ? Стоп! Это не пойдёт – я сам вступил в комсомол только в 10 классе! А запутать сержанта хотелось! [Ну и вредина я был!]
      Получив слово, я поднимаюсь и тоном преподавателя кафедры марксизма-ленинизма говорю:
      — Дайте краткую характеристику современному валютному кризису в странах Запада!
     В аудитории начался шум, послышались реплики и хихиканье:
      — Ты, чо, Кручинин?
      — А что, пусть ответит! Интересно же!
      — Тебе что, делать нечего?
      — Да! Мне тоже интересно послушать, что по этому поводу думает Ёсипов! — поддержал меня кто-то.
      Но старший сержант уклонился от ответа на вопрос.
      — По-моему, вы и сами знаете! А если нет, то подойдете после собрания, я вам разъясню!
      — Я не удовлетворён вашим ответом, товарищ Ёсипов! — парировал я. — После собрания – это одно, а на собрании это другое. Тогда после этого собрания и будем голосовать за вашу рекомендацию в партию!
      Но на меня начали наседать члены президиума собрания (Дайло и Мамонов; у нас ведь два Мамонова: у нас – Виктор, а в 204 к/о – Вячеслав. В комсомольском бюро был Слава Мамонов):
      — У нас нет времени выслушивать ответ на столь пространный вопрос! Скоро ужин!
      Тут же кто-то задал новый вопрос, «не столь пространный»:
      — Что такое партия?
      Ответа на этот вопрос, изложенный в Уставе КПСС, Ёсипов, по-видимому, полностью не знал. Поэтому стал тянуть резину, собираясь с мыслями. Причём, делал он это так, что после его ответа можно было задать ещё кучу вопросов, которые положили бы его на обе лопатки.
      — Если вас интересует сухая, книжная формулировка…
      — Скажите, не «сухую», не «книжную»! — подал я реплику с места.
      И Дайло погрозил мне карандашом, призывая к дисциплине.
      — …то партия – это, так сказать, передовой, по-моему, ряд, авангард, по-моему,  всего советского народа…
     «Сухая, книжная» – это он сказал о формулировке, записанной в Уставе партии, в которую он собирался вступать! А в партии могут состоять лишь те члены, которые согласны с Уставом КПСС.
      Рекомендацию комсомольская организация Ёсипову решила дать при двух воздержавшихся, одним из которых был ваш покорный слуга. Петро Галаге вопросов не задавали, перешли к голосованию сразу после рассказанной им своей биографии. Голосовали единогласно.
      А Ёсипов, не смотря на то, что всё разрешилось для него благополучно, долго не мог прийти в себя. Он даже вечернюю проверку поручил проводить нашему Сидодченко.

<<><♦><><♦><>>

 

      Перед казармой строимся на обед. В ожидании выхода Ёсипова стоим, вяло переговариваемся. Кто о чём.
Я мирно беседовал с Генкой Новожиловым. Он опять мне внушал, как интересно было бы иметь рабов в услужении:
      — Представь! С подъёма уже не мы идём на уборку территории, а Ёсипов приказывает нам для этого выделить по одному своему рабу. Или по два! Плохо убрал туалет – можно его как следует наказать! Не сделал твою лабораторную работу по радиоэлектронике в срок – выпороть голого на конюшне! Класс! — смеётся он.
Вдруг, ни с того, ни с сего, глядя на меня и как-то странно улыбаясь, Сашка Котиевский из 204го отделения, стоящий рядом с Ласетным, громко говорит:
      — Альфред, говорят, у онанистов на ладонях растут волосы!
      Я с удивлением посмотрел на него.
      — Серьёзно? — поднимаю я бровь и, понимая, куда он клонит: — Никогда не видел волос на ладонях! А ну покажи!
      — Я имею в виду твои руки! — лыбится он.
      — А я – твои!
      И снова переключаюсь на разговор с Генкой. А Котиевский, видя, что его никто не поддержал и не стал смеяться с ним, умолкает.

 

      М-да! Чего греха таить перед собой! Порой мне приходится это делать. И я не скажу, что чувствую себя в чём-то ущербным! Мне это приятно, чёрт возьми! И я бы сие делал, даже если бы этим занимался один-единственный во всём мире! Это моё личное дело! Плевать мне на всех!
      Так я о том же! А почему бы и нет? Не без этого! Каждый день Тани рядом нет! А с переездом стоматологического института в Полтаву, наши встречи станут ещё реже. И мне их откровенно будет не хватать! Я же никого не принуждаю мастурбировать! Не хотите – не делайте, дело ваше! А мне это нравится! Понятно? Мой онанизм кому-то мешает? Что-что? Не слышу! Библия? Ах, оставьте эти дурацкие проповеди для религиозных недоумков!..
И вообще! И в частности! Что же вы за мужчина, если вас не тянет вкусить один из многочисленных, реабилитированных ныне медициной и физиологией, а потому совсем не запретных плодов!?
      …Вспоминаю, как в седьмом классе на физкультуре отпросился в туалет.
      Бесшумно захожу и вижу картину: Серёга, мой сосед по парте, стоит со спущенными до середины бёдер спортивными штанами и белыми плавками, и с закрытыми глазами одной рукой рукоблудничает, или, говоря по-простому, дрочит, а другой – поглаживает себе задницу, грудь и плоский живот. Наслаждается, значит, стервец, вкушает. Даже в кабинку не зашёл, запах его, наверное, там не устраивает!..
      Тут у моего приятеля последовал мощный оргазм, он начал поддавать обнажёнными ягодицами в свой кулачок, одновременно увеличивая темп движения рукой у себя на члене, громко усладно застонал, закусив губу и, по-видимому, тем самым пережав свой вскрик, и первый спрыск юношеской спермы стрельнул куда-то под потолок. Остальное несколькими пульсарами спустил на кафельный пол перед собой…
      Можете себе представить, что с Сергеем началось, когда, отойдя от удовольствия и открыв глаза, он перед собой увидел меня собственной персоной! Мне его ещё пришлось придерживать руками, чтобы он не упал, и брызгать водой ему в лицо – так нас запугали последствиями от занятий онанизмом. Серёжка даже чуть не заплакал от досады.
      Он стихнул, когда я заверил его, что никому об увиденном не расскажу.
      — Честное пионерское!
      Сергей недоверчиво посмотрел на меня.
      — Успокойся, я тоже этим занимаюсь! — и, глядя ему прямо в глаза, с открытой улыбкой для убедительности добавил: — Это же удовольствие!
      Хотя, конечно, мог бы ничего такого о себе не говорить! Но мне хотелось успокоить своего соседа по парте. Ну, чтобы он не так переживал!
      Захожу в кабинку, чтобы оправится по малой нужде, не забыв прикрыть за собой дверку.
      ••>> [Оправляться у кого-то на глазах у меня никогда не получалось. До тех пор, пока не стал трахаться, как кролик.] <<••
      — Юр! — услышал я сзади. — Я не знал, что ты… что ты такой!
      — Какой? — откликнулся я. — Онанист, что ли?
      — Нет! Такой… ну, не трепач… Такой надёжный! — психологически ему хотелось сказать мне что-то приятное в ответ за моё молчание.
      Выхожу из кабинки. И, посматривая с хитринкой на Сергея, начинаю мыть руки.
      — А ты бы обо мне рассказал? Ну, если бы увидел?
      — Я? Не знаю!.. Нет, не рассказал бы!..
      — Вот и я не расскажу! — я сделал вид, что не заметил его посыл в виде «не знаю». — И не будем больше об этом! — мне хотелось подтвердить ему свою репутацию надёжного друга. — Пошли в спортзал!.. Только заправь его! А то идёшь с торчащим [из треников] х*ем, как с ножом!
      — Сейчас!..
      Сергей с трудом упаковал не успевшего ещё опасть своего скакуна в плавки и мы направились в спортзал.
      Бог мой! Каким счастьем светились глаза у моего соседа по парте! Может, оттого, что хорошо кончил. А, может потому, что так всё благополучно разрешилось и я оказался лучше, чем он думал обо мне до сих пор.
      Сказать по секрету, я в тот день украдкой посматривал на Сергея и с гордостью о себе думал: «Этот парень только что спустил. Об этом никто не знает! А я – единственный из всех! – знаю! И никому об этом не расскажу, как он это делал! Никому! Ибо я – надёжный парень!»
      И мне было приятно так о себе думать! Честное слово!
      ••>> [Много позже я понял: порядочность засасывает так же, как и порок!] <<••
      Хорош бы я был, если б потом о мастурбации Серёги стал бы в классе трепаться всем и каждому! Да ещё в присутствии девочек! Он онанист, а я, мол, не такой: «Ха-ха-ха! Представляете, захожу в сортир, а он там с голой ж*пой, трусы до колен, писюн в кулаке… Ха-ха-ха! Это он в школьном туалете! А тогда что же дома? Ха-ха-ха! Родители уйдут, а он раздевается догола и голый в квартире себе рукой!.. Серж, покажи нам, как ты наяриваешь себе!..»
      Куда ему после этого – в петлю лезть? Или импотентом становиться?
      С тех пор наша дружба с Серёжей была сцементирована общей тайной. Хотя мы никогда вместе этим и не занимались. Но Сергей мне потом говорил, что ему почему-то легче от сознания того, что об этой его тайне знает кто-то ещё, но не осуждает его и никому об этом не расскажет! Однажды он даже сказал:
      — Юр, да мне тогда в туалете это надо было начать делать только для того, чтобы узнать тебя и заполучить такого друга, как ты!
      Я решил перевести всё в шутку:
      — Ты что же, теперь онанизмом в сортире будешь всех своих друзей проверять?
      Сергей задумался и посмотрел на проплывающие над нами облака. Потом проговорил:
      — Всех нельзя! На дурака можно напороться! — потом глянул на меня, улыбнулся: — А вот с тобой получилось! Я ведь до того дня думал, что один такой безвольный и глупый!.. А ты так легко расставил всё по своим местам.       И я стал получать больше наслаждения, когда перестал себя обвинять и бороться с собой… Тот случай показал мне, что есть ребята, которым можно доверять. Только их надо найти!.. Признаюсь, с тех пор в школу лечу как на крыльях: ни у кого нет такого друга, а у меня есть! С тобой можно обо всём говорить! Это для меня так важно!..
      И вы думаете, мне это неприятно было услышать?.. А вы попробуйте стать таким другом, приятелем, товарищем хоть для кого-то! И чтобы он был для вас таким же простосердечным и надёжным, как и вы для него! Той бесхитростной фразой Сергей научил меня быть таким!..
      А я тоже это делаю! Понятно? Да, онанирую! Представьте себе! Ну и что? Хвастаться ни перед кем не собираюсь, но и обсуждать чьи-то действия, случайно увиденные мной, ни за что не буду! И вообще, это красивые слова – «мастурбация», «онанизм», не прижившиеся определение «ипсация»! И не только красивые, но и физически приятные, даже если это назвать «рукоблудием»! Хотя мне лично больше нравится слово «самоудовлетворение»! Своя голова – хорошо, а своя рука – всё-таки лучше!
      …Помнится, в то душное июльское лето, после отбоя в темноте палаты пионерлагеря один мальчик в порыве откровенности поделился впечатлениями от приятных ощущений, которые можно доставить самому себе:
      — Перед ужином в лесу я голышом так хорошо подрочил! Ребята, такой кайф отхватил! Кто этого не знает, многое теряет!
      Я и раньше что-то такое слышал, но не вдавался в подробности этого действа. Ну, дрочит кто-то там, как он себе это делает – не знаю, и пусть себе дрочит! А тут говорят, что, оказывается, это ещё и кайф!
Решил, что настала пора прояснить ситуацию!
      — Ты хоть знаешь, как дрочат? — спрашиваю, прикинувшись многоопытным, чтобы на самом деле выяснить тонкости: что это такое и как это правильно делается.
      И сел на койке, боясь пропустить детали. Хотя, впрочем, этого никто не заметил – ночи тогда стояли тёмные!
      Ха-ха! «Многоопытный»! Сейчас по секрету признаюсь самому себе: я даже не подозревал, что сие делают именно с писюном! Ну, торчит зачем-то он по утрам. Когда за девчонками подглядывали в щелочку душевой – тоже! Н      у и что? Так, чтобы он опал, надо просто помочиться! Или за голыми девочками не смотреть и о них не думать!
      И паренёк рассказал о двух способах самоудовлетворения.
      Я не поверил, что это может быть так приятно, как он говорит. Что я, не держал себя за… за его в туалете по малой нужде? Или не мылся в душе и ванной? Ну, пипетка, она и есть пипетка! Правда, он уже всё меньше и меньше напоминал пипетку. Особенно по утрам! Или когда о девчонках подумаешь, вспоминая, какие они были голенькими тогда, в душевой! (Ах, какие округлости! И чего они прячут такую красоту?..)
      В общем, впитал информацию парня и забыл об этом.
      А когда вернулся из лагеря, примерно через неделю вспомнил. Ну и решил поэкспериментировать. Один раз – что я теряю? Никто же не узнает, пробовал я или нет! Не понравится – мысленно назову того парня «козлом» и больше не буду!
      Домой я не шёл, а как сапсан, летел к цели. И от одной только мысли, что сейчас это буду делать, уже был на приличном взводе. Я даже заходил в пустынный подъезд – надо было поднять вверх свой женьшень, выросший вдруг до приличных размеров, прижать его резинкой трусов к животу и сделать рубашку навыпуск, чтобы со стороны не было видно, что творится у меня под шортами!
      Вышел из подъезда, спешу дальше. Никто, слава богу, не обращает внимания на низ моего живота. Прохожие, значит, и не подозревали, зачем торопится домой этот голоногий и невинный пока мальчуган, и что творится у него в трусиках! Они не знали, что минут через десять этот мальчик станет подростком!..
      По лестнице на пятый этаж я бежал, будто боялся опоздать, не успеть, пропустить что-то важное.
      Дома от смятения не мог попасть ключом в замочную скважину, потом всё же закрылся в комнате изнутри.
      Под пристальным взглядом моей собачки Дики сорвал с себя одежду. (Ведь мой «обучатель» делал сие в лесу голышом!)  Всё переживал, получится ли?
      И…
      Ощутив первый в своей жизни оргазм (такой острый! такой протяжённый! и такой пронзительный!), я от удовольствия чуть на стенку не прыгнул! Я был просто потрясён! По-моему, я даже кричал от избытка ощущений! А потом долго сидел, душевно и физически опустошённый, не в силах пошевелиться! И смотрел на свой пульсирующий орган. Думал: вон оно как! Погоди! Да было ли это сейчас со мной? Или, может, всё-таки приснилось? Ведь что-то такое как-то уже случалось во сне! Потом всё-таки решил, что было!
      Тут только обратил внимание на Дику, которая, оказывается, бросила все свои собачьи дела и внимательно наблюдала за процессом получения мной моего первого сексуального наслаждения и моё превращение в подростка.
      — Смотри, чтобы никому не вздумала рассказать, что я делал и как! — предупредил я её. — А то знаю я тебя! За сырое мясо, сахар, орешки или косточку готова на всё!
      И, одеваясь, мысленно поблагодарил того паренька, который в ту лагерную смену после отбоя нам обо всём этом рассказал. Кто-то же его тоже научил. А он просветил меня… Может, не только меня? Палата у нас была большая…
      Так что вы думаете? Когда мама пришла с работы, эта сучка Дика решила меня заложить! Вытянув мордочку в мою сторону и переводя взгляд с мамы на меня, она громко и протяжно начала подвывать и подгавкивать!
      — Чего это она? — поинтересовалась мама.
      — Не знаю! — соврал я, а сам украдкой показал Дике кулак.
      — Дика, что Юра сделал без меня?
      Псина подбежала ко мне, зарычала и сделала вид, что хочет меня укусить за ногу. А потом важно, с чувством выполненного долга прыгнула на диван. Легла, положила голову на лапки и продолжала следить за мной своими чёрными ренегатскими глазами.
      Когда мама вышла на кухню, я потрепал её за ухо:
      — Ссссобака! Ябеда ты! Я доверял тебе как другу! А ты, сучка, меня выдать захотела! Теперь я знаю, почему тебя тянет к кобельку Чарли! Как вам бывает приятно! Будет у тебя течка и этого будешь хотеть – хрен тебе, а не Чарли! Поведу я тебя к нему, как же! Предательница!
      Чувствуя свою вину, Дика вильнула хвостиком, повинно отвела взгляд и промолчала. С Чарли у неё было серьёзно!
      А я подумал: как всё-таки хорошо, когда лучший друг человека не умеет говорить!
      …Давно это было! Не помню лица того парня, нашего сверстника. Какой-то расплывчатый силуэт. Но если бы его сейчас, в 1971 году встретил, я бы снял перед ним шляпу, поклонился бы ему и сказал:
      — Спасибо, учитель!..
      Шучу, конечно! Но чувство благодарности к нему всё равно питаю до сих пор! Наверное, рано или поздно я сам бы к этому пришёл. Однако сколько времени было бы упущено! Сколько великолепных ощущений я бы потерял! Да и развитие моё, наверное, пошло бы совсем по-другому. Не случайно, Наполеон как-то молвил: «Физиология – это судьба!»
      Нет, в отличие от того парня, я никогда никого не просвещал на эту тему, даже в темноте пионерских палат стеснялся об этом заводить разговор. Только через год в другую лагерную смену по касательной задели эту тему. Тогда после пробуждения всем отрядом оправлялись в кустиках, чтобы успеть на пионерскую зарядку: девочки – налево, мальчики – направо. (Все сразу в туалетах, типа «сортир» не помещались…) Один мой товарищ по палате, увидав мои потуги в распаковывании вздувшегося члена, а затем в том, как я, слегка наклонившись, справляю малую нужду (иначе, как вам известно, при утренней эрекции у парней сие невозможно – тут уж не до прикрытий и стеснений!), заметил чуть ли не с восхищением:
      — Ничего себе у тебя!
      А второй проговорил:
      — Да Юра дрочит, наверное!
      Я посмотрел на него, хотел ответить грубостью, но потом решил: чего я буду перед ним оправдываться, не с руки мне это! И проговорил:
      — И ты дрочи, кто тебе мешает? Если считаешь, что он от этого растёт! — и усмехнулся.
      А мой оппонент покраснел (и я понял, что украдкой он уже это тоже делает!). Наш разговор сам собой на том и завершился.
      Но даже тогда, после моего первого оргазма, который я доставил самому себе, мне хватило ума понять: бороться с этим бесполезно! это моё! В общем, как в том анекдоте: «Папа! Я не знаю, как это называется, но, кажется, это станет моим хобби на всю жизнь!..» А посему я, чёрт возьми, не собираюсь «героически» преодолевать свои желания, кто бы и что ни считал по этому поводу! Вы думаете иначе? Тогда своё мнение держите при себе! В данном случае оно меня не интересует!
      Кстати, в этих своих сладострастных вожделениях ваш покорный слуга не одинок! (А так хотелось бы быть уникальным хоть в чём-то, пусть даже в получении сексуальной разрядки таким путём!)
      Расскажу один забавный эпизод на эту тему.
      Однажды пришла моя очередь вместе с Муллером нести после бани сменённое постельное бельё нашего первого курса в комбинат бытового обслуживания. Пересчитывая бельё и увидав очередные жёлто-рыжие пятна с синеватой окантовкой на нескольких подряд простынях, кладовщица сказала другой работнице:
      — Маша! Ну, я не знаю!  От этих курсантских простыней можно просто забеременеть!..
      Муллер усмехнулся в свои тараканьи усы, а я выскочил из прачечной, упал спиной на снег и долго хохотал, держась за живот.
      И с Таней в первый раз всё по-настоящему случилось в конце 9го класса. Тот счастливый день у меня превратился в нашу незабываемую брачную ночь. Вот когда я оторвался по-взрослому. Да не один-два раза! Я тогда будто с цепи сорвался… После той почти бессонной ночи я, наверное, дня два не занимался самоудовлетворением – мне вполне хватало ощущений, полученных при полнокровном сексе с девочкой…
      …Но почему это вдруг Кот прилюдно решил кинуть камень в мой огород?.. Не делал же я сие с ним или с кем-то другим! И, уж конечно, никому не предлагал, тем более ему!
      Ответа для себя я не нашёл. Сегодня поздно ночью я, правда, вставал и выходил в туалет… Туда я шёл с заправленной в кальсики нижней сорочкой, а в постель возвращался, по понятным причинам, с рубахой навыпуск, которая должна была прикрывать не успевшее прийти в походное состояние моё прижатое к животу, удовлетворённое полученными только что острыми ощущениями, но всё ещё налитое крепкой сталью мужское достоинство. Возможно, Котиевский сам не спал и меня видел? И, конечно же, сделал правильный вывод… Ну и чёрт с тобой!
      Или той фразой ему хотелось показать всем, что уж он-то у нас не такой?
      Тогда мне тебя, Котиевский, жалко!..
      В любом случае, я не собираюсь свои пристрастия и наклонности ни с кем обсуждать – почему я это делаю, когда, где и как! Тем паче, обговаривать это с Котом! И пошли вы все на х*р!
      Расслабься, Юрий! Стресса хватит на всех!

 

<<><♦><><♦><>>