Взлёт

      — 18й пятую занял, пять тысяч!
      — Задание, 18й!
      — Вираж влево с креном 60! — сказало мне СПУ голосом капитана Хотеева. — Пошли вправо!
      Я в лёгком замешательстве: так, влево или вправо?
      Решил, что сие на моё усмотрение! И начинаю закручивать вправо.
      Глубокие виражи мне по нраву. Это не с креном 30, когда шкала компаса лениво перемещается относительно треугольного индекса, а земля под крылом – словно раздумывая: а, может, и перемещаться не следует?
      Но когда-то и с креном 30 представлялось нам верхом мастерства, чтобы выдержать заданные скорость, высоту и крен. Сейчас осваиваем глубокие виражи. И, судя по разборам в звене после полёта, не всё у всех получается гладко. Я в послеполётные разборы не попадаю. Меня теперь уже не хвалят (хотя я и стараюсь, не для того, чтобы похвалили, конечно, а для себя, чтобы научиться хорошо летать!), но и не ругают (вроде, как не за что – пытаюсь пилотировать тщательнее). А Хотеев, кроме того, не хвалит, наверное, за мой «язык», который, если ориентироваться на Галагу, то такое говорит, такое!.. Впрочем, пусть лучше не хвалит и эта румынская гнида успокоится! Так ведь не успокоится!
      О! Да мы ж уже развернулись на 360°! Перекладываю крен влево! А что, неплохо у меня вышло. Даже отвлёкся на размышления, а по пилотажу это не скажешь!
      Держим, держим режим! Высота!..
      Так я о глубоких виражах! Однажды случайно глянул на опущенное крыло и… восхитился: как это красиво из кабины реактивного самолёта! И поэтому на виражах нет-нет, да оценю эту красоту!
      Хорошо! Режим выдержали! Выводим!
      — Бочка влево! — вздохнув, даёт команду командир звена.
      «А это что ещё за такие тяжёлые вздохи? — думаю я, увеличивая обороты движку. — Надеюсь, не от того, что я что-то не так сделал! Понимаю, одно и то же с каждым курсантом! Одно и то же каждый год! Но такова ваша служба, товарищ капитан!»
      Когда скорость стала 350, создаю угол кабрирования 15° и даю ручку по борту влево. И слежу, как классно вращается горизонт вокруг меня. Шик!
      Не дожидаясь команды, выполняю бочку вправо.
      — Хорошо! Выполняем штопор левый – петлю – полупетлю правую! Гаси скорость до 170 <километров в час>!
      Я беру ручку управления на себя, одновременно прибирая оборотики до малого газа. И слежу, как на КУС стрелка начинает показывать падение скорости…
      От 250 и ниже самолёт пытается пересилить меня и опустить нос, чтобы набрать скорость. Но я ему не даю. От 190 начинаются биение вихревых потоков по элеронам и сие ощущается на ручке управления. Это делают специально прикреплённые к передней кромке крыла турболизаторы. Аэроплан как бы предупреждает незадачливого пилота: скорость мала, отпусти ручку, дальше тянуть нельзя! Но мы тянем! На скорости 170 вместе с Хотеевым резко даём левую педаль почти до упора. И подсекаем ручкой управления, взяв её без малого полностью на себя. Тем самым создаётся сильное скольжение на правое полукрыло и выход самолёта на закритические углы атаки. Эл вначале как бы замирает, а затем, будто говоря: «Ну и чёрт с вами! У меня больше нет сил вам сопротивляться!», сваливается в штопер.
      Капот опустился и самолёт заштопорил с вращением влево. И пошла земля набегать на нас кандибобером. Растут усилия на педалях, на ручке управления, которые мы продолжаем удерживать, надавив на левую педаль, а РУС, взятой на себя. А Эл то поднимает нос, то его снова опускает – эффект падающего кленового листа! И крутит, крутит, крутит! И бег высоты вниз стремителен.
      После двух витков кэзэ подаёт команду:
      — Выводим!
      Устанавливаю ручку и педали в нейтральное положение. Вернее, не устанавливаю, а просто попускаю. И они сами становятся нейтрально. Затем даю правую педаль на вывод, а ручку управления – от себя чуть за нейтраль. В таком положении рулевых поверхностей (даже установленных нейтрально) штопорить самолёт не может. И через четверть витка прекращает вращаться, переходит в устойчивое пикирование и, набрав скорость, стремится выйти в горизонтальный полёт.
      Но и тут я его придерживаю в угле 30°. Добавляю оборотики до максимала. И лишь набрав скорость 500, начинаем вместе с самолётом вывод. К горизонту 2100 метров на высотомере и 550 км/ч по прибору скорости – то, что надо. И потянул, потянул на себя, прислушиваясь к внутренним ощущениям. А когда силуэтик самолёта на АГД перевернулся вверх колёсиками, начинаю выбирать слабину на ручке…
      Так! Хорошо! А вот и горизонт! Подбираем, подбираем… Кладёмся на горизонт… Скорость? 210! Отлично вышло! Оборотики 80… И закрутили петлю книзу!
      Ах, как стремительно скорость растёт в отвесном пике. Вот так пикировали немецкие Ю-87 и, говорят, в отвесном пикировании точность бомбометания была довольно высокой!
      Такое нарастание скоростёнки даёт мне возможность подтягивать с большей перегрузкой…
      Нет-нет, это много… Вот так лучше… Так лучше…
      Горизонт… Высота… Скорость… Отлично! И потянули, потянули!
      Стоп! Выбираем слабину…
      Контролируем выход без крена… Скорость? 225! Высота? 4550! Полубочка!
      И тут ловлю себя на мысли, что получаю свои восторги, будто нахожусь на аттракционах в парке имени товарища Мэ Горького. Кажется, за такое удовольствие я должен платить бешеные деньги. А тут платят мне 10 руб. 80 коп. в месяц (как курсанту второго курса), ещё и шоколад выдают!
      — Штопор правый – петля – боевой влево!
      Я послушно перевожу масалёт в набор, доскребаю до 5000 метров, скорость уже заданная. Обороты – на малый газ. И так же вывожу Эл на закритические углы атаки.
      Да ладно, не надо так нервно вздрагивать, дорогой мой борт № 72! Знаю, знаю, не любишь ты таких маленьких скоростей! Я их, кстати, тоже не люблю! Но надо нам хорошенько поштопорить, чтобы: во-первых, узнать, что за зверь такой «штопор»; а во-вторых, научиться выводить из него.
      И даю правую ногу, одновременно подсекая рулём высоты! Норовистый самолёт, чуть зависнув, как бы задумавшись о своём, и тут же закрутился в правом штопоре.
      Чёрт, красиво-то как! Читал как-то про одного курсанта до войны. Боялся он штопоров! И инструктор дознался, почему! Курсант опасался, что не сможет распознать, в каком он штопоре – в левом или правом! А ведь от того, какой штопор, нужно по-разному из него выводить: на тех самолётах давать правую или левую педаль! Чудак-человек! Оно ж видно: вправо крутится или влево!
      — Не увлекайся, Кручинин! Вывод!
      Установив рули против штопора, прекращаю вращение. Даю оборотики, набираем скорость… И пошли на петлю. Ах, классно-то как!
      Выбираем слабину, выбираем, выбираем…
      Где там горизонт? Вот и он! Хорошо идём, без крена! Какая скорость? 200…
      Ловлю себя на мысли, что ставил себе задачу: проверить курсы ввода в петлю и вывода из неё. Но, судя по тому, что в горизонт в перевёрнутом положении выхожу без крена, то и проблем тут больших быть не должно! А зафиксировать курс ввода просто забыл. Ну ничего! В другой раз проверим.
      Оборотики затягиваем, ставим 80… И потянули на себя!..
      Что-то давно не слышу хотеевский голосок сзади! Он там живой-то хоть?
      — Ну, куда ты так тянешь?
      Ага! Проклюнулся!
      — Долго потом будешь в пикировании разгоняться!
      Угол 30, скорость 480! Ещё немного попикируем… И выводим с хорошей перегрузкой, напрягая всего себя!
      Боже, как прекрасно быть молодым и здоровым, заниматься любимым делом!.. Я имею в виду летать, а не… Ладно, то – тоже любимое дело! Самое любимое!
      Потянули, потянули, потянули! Одновременно с созданием крена… Сделаем боевой разворот с креном 70°! Хотеев промолчит, он любит такие курсантские импровизации!
      Можно ещё тянуть! Ещё! Ух! Хватит брать! Пошла слабина… Выбираем, выбираем, кладём на горизонт с креном 130°…
      Когда верхний обрез приборной доски не дошёл до горизонта 10-15°, контролирую скорость… На КУС она 200 км/ч! И выворачиваем самолёт в нормальное положение!
      Боковым зрением замечаю, как стрелки топливомера и указателя температуры выходящих газов по своим шкалам кратко прыгнули на нули, а затем через секунду-другую снова стали давать показания: остаток – 950 литров, ТВГ – 520°. Это, видимо, инструктор переключал эти приборы на свою кабину, чтобы проконтролировать топливо в баках.
      — Хорошо! Пошли на точку!
      — 18й в пятой задание выполнил!
      — 2100, 18му!
      — Понял, 2100.
      Нет! Надо командиру звена показать, что я тоже не лыком шит, и всё замечаю! Поэтому «испуганным» голосом интересуюсь:
      — Товарищ капитан! Это вы переключали топливомер и ТВГ на себя?
      — А что?
      — Да что-то стрелки дёргались на ноль…
      — Да, всё нормально! Я переключал, глянул остаток. Ты смотри на него! Глазастый!
      — Ну так!.. — цвету я.
      Вот и вырвал у кэзэ психологическое поглаживание! И показал ему, что у меня в кабине всё под контролем! Эх ты, дакальщик! Да и надо же что-то противопоставить тому дерьму, которым тебя мажет этот Галага. Показать, что у меня есть и что-то положительное… Ведь действительно заметил же!..
      Нет, но всё-таки приятно, когда тебя хвалят!..
      Чуть расслабляюсь, откинувшись на спинку кресла. Теперь уже можно!
      Я умею летать!.. Ещё бы научиться метко стрелять, мастерски перехватывать воздушного противника и побеждать его в воздушном бою! И тогда никто нас не одолеет!
      …На ЦЗ Хотеев буркнув, что «в принципе замечаний у него нет», помчался на стартовый завтрак. А я с Саней начал ускоренно готовить борт к следующему своему вылету. Чтобы потом тоже смотаться в столовую и заглотить дежурные колбаску, яйца и выпить стакан сладкого чая.
      Подходит Журавель. Помогает нам в подготовке. Потом, улучшив момент, когда рядом никого не было, спрашивает:
      — Что ты там вчера за концерт устроил?
      Я коротко глянул ему в глаза:
      — Володя, это наше личное дело! Не лезь!
      — Оксана говорит, что Лида проплакала целую ночь!
      Я просто промолчал, отошёл и начал вызывать воздухозаправщик.
      Кассету САРПП за прошлый вылет попросил отнести бойца из группы АО, который как раз туда направлялся.
      Затем бегло перекусил.
      И с Хотеевым устремились в небеса, чтобы учиться сложному пилотажу в ещё одном полёте.

      Вдогонку:

      ••>> Повторю за поэтом: быть брошенным – какое счастье!

Александр ИЛЬЯНЕН, «И финн»

      ••>> Будьте молоды, молоды всю жизнь. И всегда говорите миру правду!

Из записных книжек офицера

      ••>> Если в жизни нет удовольствия, то должен быть хоть какой-нибудь смысл.

ДИОГЕН

      <<•>> Для того, чтобы ухватить бога за бороду, надо долго лезть по лестнице вверх.

Юлиан Семёнов

<<><•><>>

      <<•>> Кто медлит упорядочить свою жизнь, подобен тому простаку, который дожидается у реки, когда она пронесёт свои воды.

ГОРАЦИЙ

<<><•><>>

      <<•>> Люди живут и умирают в рамках фразы «так получилось»…

Андрей ПУХОВ, «Другой секс»

<<><•><>>

      <<•>> Не спеши жить, а то можешь проскочить всю жизнь, не успев её заметить.

МЕЙДЗИН (Алексей ГУСАРОВ)

<<><•><>>

      <<•>> Он знает, что нельзя останавливаться. Остановишься – умрёшь. Не играешь, не читаешь, не думаешь, не восторгаешься, не негодуешь – умрёшь.

Анатолий СМОЛЯНСКИЙ

<<><•><>>

      <<•>> Самый интересный путь тот, который ещё не пройден.

МЕЙДЗИН (Алексей ГУСАРОВ)

<<><•><>>

      <<•>> Скользи по жизни, но не напирай на неё.

СОКРАТ

<<><•><>>

      <<•>> Три возраста человека: молодость, средний возраст и «Вы сегодня чудесно выглядите».

Кардинал Франсис СПЕДЛМАН

<<><•><>>

      <<•>> Чем больше вы ищите смысл жизни, тем бессмысленней становится ваша жизнь.

МЕЙДЗИН (Алексей ГУСАРОВ)

<<><•><>>

      <<•>> Я достиг многого, чтобы в результате не достичь ничего.

Уинстон ЧЕРЧИЛЛЬ

<<><•><>>

<<><•><>>

      <<•>> — И всегда так вести себя нужно, чтобы жизнь наша, словно свеча в фонаре, вся со всех сторон видна была… И осуждать меньше будут – потому, не за что!

Михаил Евграфович САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН, «Господа Головлёвы»

<<><•><>>

      <<•>> — Живи так, чтобы быть готовой ко всему.

Лев Николаевич ТОЛСТОЙ, «Война и мир»

<<><•><>>

      <<•>> — Мы друг перед другом нос дерём, а жизнь знай себе проходит.

Антон Павлович ЧЕХОВ, «Вишнёвый сад»

<<><•><>>

      <<•>> — Вы смело решаете все важные вопросы, но скажите, голубчик, не потому ли это, что вы молоды, что вы не успели перестрадать ни одного вашего вопроса? Вы смело смотрите вперёд, и не потому ли, что не видите и не ждёте ничего страшного, так как жизнь ещё скрыта от ваших молодых глаз?

Антон Павлович ЧЕХОВ, «Вишнёвый сад»

<<><•><>>

      <<•>> Крутись, вертись, оседлай водоворот. Когда умолкнут барабаны, танец прекратится.

Поэтесса УЛАТЕМПА, «Избранное»

<<><•><>>

      <<•>> — Как мне всё надоело! Хоть бы они все провалились!
      — Возможно, прибрежным скалам надоел океан?
      — Но я – не скала. я – человек!
      — В этом вся проблема! Мы – всего лишь люди!

Из америк. худ. сериала «Андромеда»

<<><•><>>

      <<•>> — Кто умер, тот умер, а кто живёт, тот умирает.

Из америк. худ. к/ф-ма «Долина проклятий»

<<><•><>>

      <<•>> — Мы не замечаем прекрасного, пока не лишаемся его.

Из худ. к/ф-ма «17 левых сапог»

<<><•><>>

      <<•>> — В книге Жизни описано много подробностей. Но тут есть секрет: некоторые страницы можно пропускать.
      — А я эту книгу вообще не читаю!

Из худ. к/ф-ма «Пять вечеров»

<<><•><>>

      <<•>> — Мне иногда кажется, что я живу, играю жизнью. И так иногда становится грустно, что самое главное, самое важное прошло мимо! Почему это я могу говорить вам – то, что никогда никому не говорил?..

Из худ. к/ф-ма «Ботанический сад»

<<><•><>>

      <<•>> — Что за жизнь без пианины!

Из мультфильма «Падал прошлогодний снег»

<<><•><>>

      <<•>> — Хорошо живёт на свете Вини-Пух!

Из мультфильма «Про Вини-Пуха»