Взлёт

       «Уж не тревога ли? Господи! Только бы не тревога! Так хочется спать!» — подумалось мне.
      Майор Летченко идёт по коридору, посматривая на койки со спящими. Наши взгляды на секунду встретились.
      Я накрываюсь с головой, чтобы свет не мешал спать дальше. И уже сквозь дремоту слышу голос комбата:
      — Погасите свет!
       «Проверка личного состава по койкам… Никогда такого не было! С чего бы это?» — проваливаясь в сон, успеваю подумать я.
      Наутро поделился новостью с ребятами:
      — Между прочим, сегодня ночью Паша Летченко проверял наличие людей по койкам!..
      — Удивил, тоже! Сегодня двое наших разбились! — проговорил Серёга Ровенский.
      — Как, разбились? — мои глаза становятся величиной с блюдца.
      Мне рассказали.
      Я узнал эту печальную историю. И похолодел.
      Разбились два курсанта. Не на полётах. Разбились, так и не приступив к ним!
      Накануне Олег Костодинов и Витя Черноусов из третьего взвода решили «прогуляться». Отстояв вечернюю проверку, они хорошо «вздрогнули» в казарме (Олег только-только прибыл из отпуска со своей свадьбы). Потом они вышли на улицу не совсем обычным способом, вернее, совсем необычным – через окно туалета нашего крыла казармы по стене, используя рельефные пазы здания с внешней стороны.
      Где-то к часу ночи, нагулявшись окончательно и довольно прилично нагрузившись, Костодинов и Черноусов возвращаются к казарме. По стене в кромешной темноте начинают они восхождение к открытому окну туалета на третьем этаже.
      Я осмотрел это место. По нему подниматься не то чтобы ночью и пьяным, днём и трезвым страшно! А тут темень, голова, гудящая от избытка алкоголя! И на третий этаж!
       Мысленно представил себе это. Когда лезешь, твои руки и носки ног могут выдержать только самого тебя. Освободить одну из течек опоры можно лишь кратковременно и с тем, чтобы тут же закрепиться в другом месте. Достаточно оступиться и всё!
      Видимо, они почти долезли до третьего этажа, где светлело спасительное окно. Черноусов потянулся к оконному проёму и… не удержался. Сбив Костодинова, они оба полетели вниз, прямо на асфальт.
      А в это время в курсантской столовой, размещавшейся у нас на первом этаже здания, забилась труба канализации. И повара вызвали дежурного сантехника. Проходя мимо здания, тот обратил внимание на шевелящуюся в темноте кучу. Он и поднял всё на ноги.
      Через пять минут тут был дежурный по училищу. Ещё через пару минут полказармы уже не спало. Подскочил дежурный врач, фельдшер из нашей санчасти. Пострадавших втащили (именно втащили!) в спальное помещение.
      Наши медики были бессильны. Вызвали одну скорую помощь, другую, третью, потом неотложку.
      Четыре бригады медиков, десять врачей склонились над раненными.
      Нервно мерил коридор шагами майор Летченко. Он запретил поднимать людей. Но по его приказу заместители командиров взводов проверили наличие курсантов по койкам: может, ещё кого нет?
      …Несмотря на воскресный день, весь гарнизон был на ногах.
      После завтрака на курс прибыли начальник училища генерал-майор Машкей А.Д. и начальник политотдела училища герой Советского Союза полковник Родин Н.И.
      — Курс, смирно! — гаркнул дневальный.
      Все вокруг замерли. К начальнику училища, придерживая штык-нож рукой, подлетает дежурный по курсу младший сержант Галага.
      По уставу доклад дежурного прибывшему начальнику должен звучать так: «За время моего дежурства происшествий не случилось!» Или: «За время моего дежурства  случилось то-то!»
      Петро Галага, растерявшись, доложил по-своему:
      — Товарищ генерал! За время моего дежурства происшествий не случилось! За исключением… двое курсантов выпали из окна… Дежурный по курсу младший сержант…
      Гневно сверкнув глазами и не дослушав окончания доклада, генерал, разделяя каждое слово, выпалил:
      — Товарищ младший сержант! За халатность при несении службы дежурным по курсу я вас не наказываю! За исключением: пятнадцать суток ареста!
      — Есть, пятнадцать… суток…
      Галага так и стоял с рукой у головного убора, забыв её опустить, пальцы его руки у виска заметно подрагивали, а над верхней губой обильно выступили капли пота.
      — Где командир батальона?..
      Паша Летченко тут же предстал пред гневными очами генерала. На лице нашего начальника курса была его обычная, когда он переживает, виноватая улыбка. Нет, это была не улыбка глупца! Павел Петрович – далеко не глуп, он отлично знает высшую математику, физику. Даже на экзаменах приходил и помогал курсантам, пока Завара после нескольких ему замечаний не выставила его из аудитории. Просто эта улыбка Летченко – чисто физиогномическая реакция, она бывает у некоторых людей, когда они сильно волнуются. Об этом я как-то читал в журнале «Знание – сила».
      Хорошо, что об этой особенности Летченко знал начальник училища!
      — Майор Летченко, почему этот… этот дежурный до сих пор в наряде? С наряда снять! Арестовать немедленно! Я объявил ему пятнадцать суток ареста!..
      — Есть, товарищ генерал! Галага, оружие сдать! Майор Неперенко, наряд вашей роты? Сообщите дежурному по училищу и найдите ему замену!
      Бывший дежурный вяло снимает с ремня штык-нож, оружие принимает командир роты.
      Осмотрев место происшествия, генерал и начальник ПО приказали построить наш курс.
      После кратких нотаций полковник Родин спросил:
      — Да что же вам не понятно? Вы же поступили в наше, лётное училище с тем, чтобы стать военными лётчиками. А получается, что из училища некоторые из вас выходят калеками! Если не трупами! Неужели не ясно? Ннну! Кто будет следующий? — этот вопрос гулко отозвался в стенах казармы.
      Вот она, злодейка с наклейкою, доводит до чего!
      Полковник рассказал, что у наших товарищей в гарнизонном госпитале состояние крайне тяжёлое.
      — Они не приходят в себя. Лежат в реанимационной палате. Врачи делают всё, что надо, но ничего не гарантируют! И этим сказано всё!
      Начальник училища с начПО ушли. Майор Летченко продолжил воспитательную работу:
      — Когда я с вами проводил разбор происшествия училища по выстрелу курсанта Телякова на посту у Боевого Знамени, когда он чуть было не попал себе из карабина в голову, я уже спрашивал вас: неужели кому-то из вас действительно нужны трупы, чтобы убедиться, что шутки с жизнью плохи? Что, действительно перед вами надо положить окровавленный труп вашего товарища, чтобы дошло до ума, до сердца, что требования воинской дисциплины не прихоть ваших командиров, а необходимость! И требовательность эта в ваших интересах тоже! До вас тогда не дошло! Может, сейчас дойдёт? Или и случая с Костодиновым и Черноусовым тоже недостаточно? Только дураки учатся на своих ошибках! Учитесь на чужих! Будьте умными людьми!