Взлёт

      Итак, почти всё известно! Перспективы такие! В этом году неприятельская первая и любимая наша четвёртая авиаэскадрильи будут летать на базовом аэродроме Великая Круча, что под Пирятином в Полтавкой области. (Уррра!) Две другие, вторая и третья вражеские аэ – на полевом аэродроме Близнецы. С точки зрения полётов и службы разницы никакой: оба аэродрома грунтовые, и там, и там ходить в увольнение некуда. Но облётанная Круча лучше, чем необжитые Близнецы! Зато в Круче придётся ходить в караул под Знамя! А сие для заступающих – минус из плановой таблицы на полёты.
      Кроме того, всё это автоматом означает, что на следующий год, на третьем курсе, наши великолепные эскадры (первая и четвёртая) будут базироваться на полевом аэродроме, в «жемчужине» Левковке (лучшая лагерная точка училища), а «не наши» не очень хорошие аэ, заклятые друзья из нелюбимых второй и третьей – на базовом аэродроме, в «тюрьме народов» Чугуеве! (Так им и надо! За что? Знал бы, за что – вообще поубивал бы на месте без суда и следствия!) Правда, в Чугуеве полоса из бетона с 1956 года, и полёты от капризов погоды не зависят, летать можно и после обильных осадков, тогда как с грунтовой ВПП в Левковке – только когда высохнет земля. Но зато в «жемчужине» лес, речка, грибы-ягоды, свобода, партизанская вольница, минимум нарядов, а в «тюрьме народов» – полковое начальство, регулярная Красная армия, муштра, плюс курсантский караул под Знамя, наряды в патруль, а кое для кого и гауптвахта у танкистов! Но это будет только через год! До этого ещё дожить, то есть долетать надо – вылететь самостоятельно на Л-29 и пройти всю программу по пилотажу на нём. А пока…
      6го апреля, с раннего утра, если не поменяются планы верховного командования, на трёх автобусах типа «Турист» (мы, будущие лётчики) и двух бортовых машинах (для нашего личного имущества – чемоданы, постельное бельё, матрасы и т.д.) отправляемся в путь. В полночь-заполночь будем на месте! Однако ложка дёгтя заключается в том, что… В общем, провести более 15 часов в сидячем состоянии, хотя и в мягком автобусном кресле – удовольствие не из приятных. Но терпимо!
      Наземная подготовка начнётся уже на следующий день, 7 апреля, т.е. времени на обжитие и раскачку не будет. Наземку с нами будут проводить наши преподавали: подполковники Котлов и Черноухин, майоры Утенко и Гарагатов. Ну и, конечно, лётчики-инструкторы тоже будут принимать участие во всём этом безобразии.
      Первый лётный день намечается где-то на 13-15 числа!
      Это по плану! Как будет реально – посмотрим!
      Вот это да! Не позже 15го апреля начнем летать! Вы представляете? Летать! Наконец-то! Чёрт, как же долго мы к этому шли! Целых восемнадцать лет!

      Вчера нам выдавали лётное обмундирование: новенькие лётные комбинезоны, лётные ботинки со шнурками и ремешком сверху (чтобы тапочки при катапультировании не остались в кабине), и демисезонные куртки с меховым воротником. Но кое-кто получил куртки старые, ношенные. Например, Володя Рубан. Когда он возмутился, командир роты майор Серушин ему лениво объяснил, что, якобы, на курсантское подразделение 10% лётного обмундирования выдаётся БУ. Рубан, обидно шмыгнув носом, отошёл.

      ••>> >> [Надо сказать, что Серушин нагло лгал: всё обмундирование курсантам (в т.ч. и демисезонные куртки) полагалось выдавать первой категории. Но майор, понасобирав у всех желающих офицеров и прапоров по гарнизону старые куртки, поменял им на новые (разумеется, не за спасибо), а старьё выдал некоторым нашим курсантам, объяснив про эти 10%.
      Через несколько лет после нашего выпуска Серушин на этих куртках погорел со страшной силой – жадность сгубила. По его словам, уже не 10%, а 20% курток курсантские подразделения должны были получать БУ. Кто-то из курсантов решил это выяснить, командование училища удивилось этим нововведениям ротного командира. И майор, после возмещения армии ущерба в пятикратном размере от стоимости новых демисезонных курток (курсанты получили со склада новые) едва-едва избежал возбуждения уголовного дела. Он с позором был изгнан из Вооружённых Сил.
      Проще говоря, на куртке Рубана и др. наш командир роты уже тогда погрел руки хорошо!] << <<••

      Сегодня в конце самоподготовки мы устроили себе небольшую разрядку.
      Всё началось со статьи в журнале. Володя Рубан прочёл вслух, что по исследованиям все люди приходятся друг другу родственниками в двадцатом поколении.
      Все зашумели.
      — Брат мой Мусиевич! — восклицаю я, переводя на шутливый тон. — Иди сюда, скотина, я тебя обниму до удушья!
      — Братья курсанты! — вторит мне Журавлин. — Дайте рубль! Опохмелиться не хватает!
      Мы все дружно смеёмся.
      — Да, — задумчиво замечает Женя Щербаков, — все мы произошли от обезьян… И я, к сожалению, в том числе. Мои предки были простыми рабочими обезьянами…
      — Обезьянами-шахтёрами! — уточняет Володя Рубан, имея в виду, что Женька родом из Донбасса, а его родители работают в шахте.
      — А у тебя, Вовка, предки, наверное, были обезьяны-артиллеристы! — смеётся Евгений, подразумевая, что у Рубана дядя в Великую Отечественную воевал в артиллерии. Сейчас полковник Кирманович, Герой Советского Союза преподаёт у нас, в училище, общую тактику¹.
      — А, может быть, у Щербакова предки были обезьянами-аристократами, а потом их раскулачили после лесной революции, и пришлось им маскироваться под шахтёров, чтобы обезьяны-чекисты их не вычислили? — развиваю я тему.
      Евгений тут же отреагировал:
      — Это у Кручинина предки были обезьянами-интеллигентами! Им даже замаскироваться не удалось!
      — Представляете, у Славика Мишина родичи – шимпанзе! — задумчиво говорит Рубан, и его слова покрывает наш гогот.
      — А у Щербакова – макаки! — сквозь общий смех кричит высокий ростом Лёха Белуга.
      Хохот от этого ещё больше.
      — Лёха, ты всегда был не обезьяной, а пеньком! И мышление у тебя явно пеньковое, — парирует Женька. — Твои пращуры наверняка были гориллами, у которых руки длиннее ног!
      Посмеялись. Наступила небольшая пауза. Ласетный задумчиво заполняет её:
      — Слушаю я вас и думаю: ну и дураки же вы все! Невольно в голову лезет мысль: от кого бы не произошёл человек, вины с обезьян снимать нельзя!
      Славик Мишин добавляет:
      — Эт-точно, Вовка! Послушать наших, удивляешься: сколько обезьян вышло в люди против своей воли!
      Его слова снова покрыты нашим хохотом.
      — Полетел наш Щербаков в космос. Возвращается через тысячу лет, а здесь обезьяны по Земному шару бегают! — фантазирует Вася Калентович.
      — Бегают с пистолетами! — добавляет Слава Мамонов.
      — Только он выходит из космического корабля, — продолжаю я, — к нему подходят две элегантно одетые обезьяны и говорят: «Пройдёмте, мы из Комитета Обезьяньей Безопасности!»
      Вокруг дружный смех.
      — А оставшиеся люди бегают, по лесам прячутся от обезьян-охотников. Каждый стремится попасть в человеческий заповедник, где им ничего не страшно, и где обезьяны-лесники их охраняют…

      ••>> >> [Как интересно! Сами того не подозревая, мы фантазировали на тему американского художественного фильма «Планета обезьян»…] << <<••

      Потом начали вспоминать и пересказывать все «былицы» и небылицы, случившиеся с нами или нашими товарищами на первом-втором курсах.
      Припомнили Голубя, который, испугавшись грозного рыка старшины Муллера, понёс с ним утром относить бельё в прачечную в шинели, под которой был одет в одни кальсоны.
      В другой раз Витилик Голубь не успел одеться по подъёму, в нижнем белье выскочил в коридор. А чтобы Муллер не усёк его в таком виде, спрятался среди шинелей на вешалке. Старшина в то утро не стал тренировать личный состав «отбой-подъём», повернул курс и отправил на зарядку. Пошёл по коридорчику с шинелями. Глядь – а там сверху вроде ничего не видно, а снизу чьи-то кальсики белеют. Муллер осторожно раздвигает шинели и видит Виталика.
      — Ты что здесь делаешь? — грозно спрашивает старшина.
      — От вас прячусь!
      — Ну и как, хорошо спрятался?
      — Не очень! Если бы вы не подсматривали за кальсонами, то и не заметили бы меня!
      Припомнили Казачкина, который на первом курсе, даже покупая конфеты в магазине, с продавщицей разговаривал лишь набором уставных фраз: «Тебе каких конфет? Арахис в шоколаде?» — «Так точно!» — «Ещё что-нибудь?» — «Никак нет!»
      — Наш Казачкин, наверное, и с девушкой будет так же! — смеясь, балагурит Женька Щербаков: — «Саша, ты меня еб*ть будешь?» — «Так точно!» — «А ещё разок хочешь?» — «Никак нет!» — «Может, тебе х*й пососать?» — «Не могу знать!»
      Боже, как мы начали хохотать! Женька всё-таки хохмить умеет! А главное – на Казачкина это очень похоже!
      Саша Передышко напомнил письменную контрольную работу Голубя по авиаоборудованию.
      Подполковник Котлов, проверяя наши контрольные, чуть со стула не упал, когда увидел «ответы» Голубя по бортовым источникам постоянного и переменного тока и приборному оборудованию!
      Наш Голубок написал так:
      Вопрос 1й. Источники постоянного тока на самолёте Л-29.
      Ответ: «Я как лётчик никогда не буду на высотомере отворачивать гайку кремальеры!» Ещё и красным подчеркнул!
      Вопрос 2й. Устройство вариометра².
      Ответ: «Я как лётчик никогда не буду на высотомере отворачивать гайку кремальеры!» И тоже подчеркнул красным, даже два раза!
      — Пришлось ему за контрольную ставить тройку, — смеясь, рассказывал нам Котлов. — Хоть это он запомнил!
      Мы все дружно регочем. Виталя Голубь сидит за столом у окна с непроницаемым лицом, что-то пишет. И будто речь не о нём!
      Кое-что припомнил и Володя Ласетный:
      — Ещё не поступили, в ожидании приказа. Наш старшина Муллер назначает меня и Передышко навести порядок в умывальнике и в туалете перед нашим заселением в казарму. Приходим туда, а там – сплошь грязище и воды по колено, в очках сток засорен и г*мно плавает. Мы решили: «Да пошёл он! Чего это мы, именно мы будем убирать!?» Плюнули и пошли в спальное помещение. Легли на коечки, ноги задрали, лясы точим. Тут, минут через двадцать, слышим – Муллер завывающе из умывальника орёт, как раненный слон, нас, значит, кличет. Подошли. Он: «Почему не убрали?» А мы на него смотрим, типа: «Что вы, дядьку, пизд*тэ?!» Я говорю: «А чего мы должны убирать?!» Шульц добавляет: «Пусть убирает тот, кто это сделал!» У Муллера глаза, рот и всё лицо вытягиваются в овал узбекской дыни и он кричит: «Сейчас к мамкам поотправляю!»
      — А мы только все экзамены сдали, зачисления ждём, «к мамкам» не хотим! Пришлось убирать, — под наш хохот завершает рассказ Ласетный.
      Я припомнил, как преподаватель Росин на занятиях пытался пересадить ближе Осипова, а тот артачился, постоянно бубня: «Да там сидят!». Ребята из 204го классного отделения, которые не присутствовали тогда, от этого рассказа покатывались со смеху. (Повторяться не стану, сей случай я подробно изложил в эпизоде 29м: «Вполголоса»)
      Юран Делябин рассказал, как он и Вовик Ласетный сразу после поступления шли в ГДО без строя. А тут начальник училища генерал Машкей по гражданке с женой под ручку в кино направились. Глядь – курсанты-первокурсники без строя чешут. Останавливает их генерал и начинает замечание выговаривать. Внушал им насчёт дисциплины, внушал, потом спрашивает:
      — Вы, товарищи курсанты, всё поняли?
      — Так точно!
      — А вы знаете, кто вам замечание сделал? — на всякий случай интересуется начальник ХВВАУЛ.
      — Так точно!
      — Кто я?
      Вовик жалобным голосочком:
      — Старшина-а-а!
      Сэм (Самойченко), имитируя Росина, изобразил, как препод на одном из практических занятий по радиоэлектронике, глядя на тупо молчащего Белобородько, пытался выудить у того хоть что-то, отдалённо напоминающее знания. После нескольких неудачных попыток Борис Иосифович говорит:
      — Ну, мой юный партизан! Начинаю допрос с пристрастием!.. — идёт к доске и берёт большу-у-ую толстую указку, которую используют для развешивания схем.
      Оборачивается, а Белобородько уже и нет – пулей вылетел из класса, испугавшись, что его сейчас начнут указкой п*здеть за плохую учёбу!
      Мы все ржём, не сдерживаясь – тупость Белобородько, как и его высокомерие, с которым он посматривает всегда на товарищей, важность и значимость своей персоны, которые он зачастую демонстрирует, известны всему курсу. Оглянул класс – Бороды в аудитории не оказалось. Сейчас бы сидел и скрипел зубами!..
      Поскольку наступила пауза, я вспомнил, как на курсе молодого бойца с нами проводили занятия по Военной администрации. Одно из занятий вёл начальник ВЛК³ ХВВАУЛ майор Голубчик. В самом конце он, глядя поверх наших голов, лекцию по гигиене военнослужащих закончил так:
      — Поэтому, товарищи курсанты, наш священный долг – защищать Родину и соблюдать гигиену! — И, задумавшись о чём-то своём, после паузы негромко добавил: — Иначе всё у нас пойдёт через ж*пу…
      Аудитория просто грохнула от смеха. Оказалось, что не все помнили эту историческую фразу Голубчика. У Щербакова даже слёзы выступили на глазах от смеха – так он хохотал.
      Слово взял снова Передышко. Он вспомнил, как на первом курсе после отбоя Женя Щербаков брал шахматную доску, громко тряс её с шахматными фигурками внутри, отчего на всю казарму раздавался грохот, а потом кричал нашему худенькому Делябину:
      — Юран! Не греми костями, когда переворачиваешься с боку на бок!
      Наш смех становится всё громче. В аудиторию даже заглядывали несколько курсантов из других подразделений. Послушают и остаются, послушают и остаются.
      Серж Ровенский рассказывает, как после поступления мы все в бане получили обмундирование, погоны, петлицы, подворотничок. Юран Делябин говорит Муллеру:
      — Товарищ старшина! А я не умею пришивать подворотничок!
      Муллер, как само собой разумеющееся:
      — А никто здесь не умеет! А потом окажется, что пришито у всех! И погоны, и петлицы, и даже подворотничок!
      Так как речь опять зашла о Муллере, ещё один эпизод вспомнил Володя Ласетный.
      Снова история про абитуру. Вот-вот ожидается приказ начальника училища о зачислении. Муллер набрал команду – казарму приводить в божеский вид. Вовке Лесетному, Шурику Передышко, Виталику Голубю досталось красить окно в коридоре. Все уже покрашены, одно осталось. Ну, старшина оставил белую краску, кисти, поставил задачу и ушёл. Ребята выкрасили внешнюю раму. А внутренняя стояла в казарме, прислонённая к стене. Ну, и её над газетками выкрасили с двух сторон. Старались аккуратненько, чтобы стёкла краской не испачкать. Когда краска подсохла, решили проявить инициативу и поставить её на место. Сказано – сделано. Общими усилиями установили! Тяжёлая, зараза! Эх, хорошо! Любо-дорого посмотреть! Перекур.
      Тут приходит старшина.
      — Ну, как работа, продвигается? Покрасили?
      — Так точно, товарищ старшина!
      — Ну-ка, ну-ка… Посмотрим… И установили уже в проём? Молодцы!
      Тут кто-то открывает входную дверь в коридоре – сквозняк – сильный порыв воздуха и… Незакреплённый внутренний блок оконной рамы начинает падать на Муллера и стоящих работничков! Тот только успел отскочить в сторону да и будущие курсанты разбежались! Бац! Рама на полу, все стёкла в дребезги! Одна только форточка целой осталась!
      Володя Ласетный:
      — Мы все сжались: что сейчас будет! Точно к мамкам отправит! А Муллер посмотрел на раму, потом на нас… Плюнул, махнул рукой: «Поднимайте, ети его лети! Смотрите, чтоб на дурные головы вам не упало!» И, скрипя левым сапогом, пошёл за молотком и гвоздями, чтобы крепить раму. А потом понёсся в штаб стёкла выписывать!
      Посмеялись хорошо, старшину Муллера уважали и любили.
      Галага вспомнил, как Генка Новошилов на первом курсе зимой попав в санчасть из-за простуды, оказался в курсантской палате ночью один. А на следующее утро обратился к лечащему врачу с сильно опухшими яйцами. Мошонка стала почти как волейбольный мяч!
      «Что случилось?» — спросил у Геннадия майор.
      «Да я, — говорит Генка, смутившись, — во сне не заметил, как мошонка опустилась между кроватями и её зажало холодными рёбрами коек!»
      — Это ж как у него отвисают яйца! — вскричал Юран Делябин. — Чтобы так опустились… между кроватями!
      — Он, наверное, кровать еб*л ночью… и уснул! — предположил Евгений Щербаков. — Х*й вытащить – «вытащил», а яйца там забыл!
      — Женя, слышал такой анекдот? — вступаю в разговор я. — Приходит пациент к врачу. «На что жалуетесь?» — спрашивают его. «Когда хожу, у меня яйца бьются друг о друга и звенят!» — «А ну, покажите!» Пациент спускает штаны с трусами. Врач берёт карандаш и слегка постукивает по мошонке – раздаётся позванивание. Потом доктор достаёт толстый справочник и начинает его листать. Пациент: «Что, вы не знаете, как называется мой диагноз?» Врач: «Да как тебя назвать, я знаю: ты – мудазвон! А вот как тебя лечить… Чёрт его знает!..»
      Короткий курсантский гогот наполнил нашу аудиторию.
      Ещё один эпизод, вызвавший много нашего весёлого шума. Ночью дневальный из первой роты пошёл в спальное помещение будить свою смену. А штык нож оставил на тумбочке. Ну, чтобы самому идти сразу спать, а очередного дневального разбудит, тот выйдет и штык-нож навесит себе на ремень. Тут некстати заходит проверяющий, тот самый полковник Кирманович, с Золотой Звездой Героя, офицер строгий и принципиальный. Посмотрел – никого в коридорчике. Полковник надевает штык-нож себе на ремень с портупеей и становится вместо дневального. В это время в коридорчике появляется наш дежурный по курсу. Полковник Кирманович подходит к нему, печатая чёткий строевой шаг, руку бросает к головному убору и рапортует:
      — Товарищ младший сержант! За время вашего отсутствия происшествий на курсе не случилось! Дневальный по курсу Герой Советского Союза полковник Кирманович!
      Дежурный чуть не упал!
      Разумеется, после этого весь наряд был тут же с дежурства снят, а младший сержант отправлен на гауптвахту.
      — Юра, — обращается ко мне Володя Рубан, расскажи про ночной «эксперимент»!
      Все засмеялись, поняли, о чём идёт речь! Понял и я.
      — Володя, — откликаюсь я. — Лучше расскажи, как ты после поступления свои первые курсантские погоны в бане пришил к гимнастёрке, и они оказались у тебя не на плечах, а на спине!
      Вовка сразу сник и замолкает.
      …«Экспериментировал» надо мной Ласетный. В ту ночь дышалось хорошо, мои «воздухозаборники» были свободными. Я спал на правом боку, лицом к проходу. Надо сказать, у меня нос закладывает редко, только тогда, когда простыну. А тут сквозь сон чувствую, что вдруг что-то засвербело в правой ноздре! Да так, что почти сразу начал чихать. Даже проснулся от своего чиха! Чихнул раз, другой, третий… седьмой. Потом сбился со счёта. Перевернулся на другой бок – чихаю, укрылся с головой – проверенный освободить нос, когда его заложило, – чихаю. Чихал бы до бесконечности, аж самому надоело! (Хотя, по правде сказать, люблю это дело: в предболезненном состоянии, если себя спровоцировать на чих, допустим, нюхнув хорошо табак, можно и заболевания избежать!) Догадался высморкаться в полотенце. Лишь после этого вздохнул легко и свободно.
      Укладываюсь снова. Закрываю глаза. Пытаюсь заснуть. А сам думаю: с чего это я перед свербением в носу топот ног возле себя спросонья слышал? Затих, ровно дыша. Но ещё не уснул. Слышу: осторожные шаги подле себя. Приоткрыл глаза – в темноте кто-то в белом нижнем белье у моей койки. И голос Ласетного к нашему Волокину:
      — Волоконь, слыхал, как отп*здюрил? Аж десять раз чихнул!
      — А ну, шагай, х*р моржовый! А не то я тебе чихну по яйцам в следующий раз! — не выдерживаю я.
      Гогоча, Ласетный убегает к своей койке. Оказывается, этот стервец с Саней Бахромовым растёр сухой конторский клей в порошок и вдул его через свёрнутый в трубочкой листок бумаги мне в ноздрю! Пока я просыпался, они удрали. Отсюда и топот возле меня!

      ••>> >> [Много позже я рассказал об этом случае в качестве анекдота знакомому терапевту. Врач даже не улыбнулся.
      — Ну и шуточки в училище у ваших товарищей были! Вы же могли тогда не проснуться! А если бы всё обошлось, но сухой клей попал бы в лёгкие, его оттуда потом никакими путями не удалить! Вас бы списали! И начались бы проблемы по пульмонологии: отторжение внутренних слоёв лёгкого, а, возможно, туберкулёз или рак!] << <<••

      М-да! Ну, ладно, у этого балбеса Ласетного в ж*пе детство ещё играет⁴! Хотя, если над ним провести подобный «эксперимент», обидится здорово: месяц не будет разговаривать! Но почему это показалось смешным вдумчивому Володе Рубану, я понять не мог!..
      …Поскольку воспоминания по нашим курсовым историям были исчерпаны, я предложил нашим игру в вопросы и ответы. Условие было непростое: вопрос должен состоять из названия кинофильма. Ответ на него тоже должен быть названием фильма.
      — А только художественные кинофильмы? — заинтересовался Евгений Щербаков.
      — Я не знаю! Пусть будут и научно-популярные.
      — Тогда первый вопрос! — закричал Щербаков. — «Индийские йоги, кто они?»
      К моему удивлению тут же со всех сторон посыпались ответы:
      — «Старики на уборке хмеля»!
      — «Семь стариков и одна девушка»!
      — «Семь невест для семи братьев»!
      — «Семь невест ефрейтора Збруева»!
      Смех, веселье. Игра понравилась. И мы продолжили.
      — «Где Архимед?»
      Последовал ответ Слона из 204 классного отделения:
      — «Иду на грозу».
      Но ответ забраковали – он был притянут за уши. И тогда Саня Казачкин предложил другой:
      — «Над Тисой»!
      Точно! Был такой художественный фильм про «шпиёнов»! Тиса – это в том фильме было названием пограничной реки.
      А дальше вопросы и ответы выглядели так (я украдкой помечал всё в своём конспекте по эксплуатации Элки):
      — «Когда деревья были большими?»
      — «Когда дождь и ветер стучат в окно»!
       — «Как стать мужчиной?»
      Этот вопрос поначалу вызвал затруднение. Но тут свой вариант выкрикнул Саша Передышко. Его выбор всем понравился:
      — «Следствие продолжается»! — тут мы смеялись долго.
      — «Как вас теперь называть?»
      На это название появилось сразу два ответа:
      — «Джентльмены удачи»! — кричат хором Женя Щербаков и Вася Калентович.
      — «Адъютант его превосходительства»! — предлагает Володя Рубан.
      — «Конец атамана»! — мой вариант вызвал продолжительный смех. Да и мне понравился тоже.
      Ещё вопросы:
      — «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?»
      — «Судьба резидента», — это тоже предложил я.
      — «Можно ли его простить?»
      — «Если невиновен – отпусти», — сквозь смех предлагает Юран Делябин.
      — «Думают ли животные?» — этот вопрос из прошедшего вчера вечером по ТВ научно-популярного фильма предложил Казачкин.
      — «Каждый вечер в одиннадцать»! — отвечает Володя Ласетный и его ответ покрывает общий смех.
      — «Ватерлоо»? — спрашивает Рубан.
      — Но это же не вопрос в названии! — попробовал опротестовать я.
      — Ну и что? Сперва название, а потом вопрос: «Ватерлоо»?
      — Ну, хорошо! Ответ: «Нет! “Война и мир”»! — бурчу я.
      И этот ответ тут же со смехом всеми засчитывается. Потом наша игра в виде моих записей была многими скопирована и пошла гулять по казарме в курсантских записных книжках.

      …Генка Новошилов написал письмо Галаге из КВВИАУ. Пишет, что перешил погоны, а наши, хвваульские, носит на груди как реликвию. Что ребята там ничего, однако с нами было лучше. Что о самолёте его однокурсники имеют такое же представление, как мы о тракторе («Кроме Мусиевича!» — добавляет Генка.) Что скучает по Харькову, курсантам и даже по преподавателям. Что предметы у него там аналогичные тем, которые мы закончили изучать на первом курсе. Что в отличие от нас, нынешних, продолжает корпеть над двойными и тройными интегралами и дифференциальным исчислением. Советует всем штурманам не оставлять нашего училища, а продолжать учиться, так как, в конце концов, будут жалеть, как сейчас жалеет он. В июльский отпуск обещает приехать к нам в Великую Кручу на полёты.
      Поскольку письмо было адресовано не мне, отвечать я ему ничего не стал.

      ••>> [А, кстати, потом, в следующем письме Галаге Геша на меня обиделся: «Я написал письмо всем, а Кручинин и другие мне ничего не ответили – отписал лишь Петро!»
      А, собственно, чего он ожидал: что он будет писать Галаге, а мы все (и я в том числе) кинемся ему строчить письма? Великолепно устроиться захотел! Хочешь получать письма от всех – пиши всем!] <<••

      Сегодня утром вспомнили Новошилова, когда возвращались с уборки территории, которая у нашего отделения была вместо зарядки.
      — Нет Генки Новошилова! А то бы сейчас спел под Высоцкого! — вздохнул Валера Писнов.
      Прошагали несколько метров в тишине. Потом Петро Галага заметил:
      — Геша сейчас асвальты в Киеве метёт, ему не до Высоцкого! — и почему-то сплюнул в сторону.

      Вдогонку:

      •>> «Дорогая мамочка! — писал я письмо на родину в свободное от службы время. — Привет из Советской армии! Всё чему ты меня учила двадцать лет до армии: чистить зубы, картошку и обувь, застилать кровать и мыть пол, стирать и гладить одежду, меня научил старшина за два дня…»

Андрей ТЕСЛЕНКО-2, «Как я поступал в Вышку»

      <<•>> Хоть так – заповедь Мэтра.

Александр ИЛЬЯНЕН, «И финн»

<<•><><•>>

      <<•>> Если в жизни всё хреново… Успокойся! У кого-то ещё хуже!

Из записных книжек курсанта

<<•><><•>>

      <<•>> — Вы кто?
      — Мирный атом!
      — А почему с топором?
      — Вот видите, как мало вы знаете мирный атом!

Из анекдотов

<<•><><•>>

      <<•>> — Цигель, цигель, ай-лю-лю! 

Из худ. к/ф-ма «Бриллиантовая рука»

<<•><><•>>

      <<•>> Одна голова не только хорошо, но и вполне достаточно.

Евгений СВИСТУНОВ

<<•><><•>>

      <<•>> — По крайней мере, француз дышит достаточно спокойно. Потому что устраивать такое полоскание щёк, не боясь поперхнуться, для этого надо дышать с редким выхлопом, носом.

Из репортажа о велопробеге

<<•><><•>>

      <<•>> — Имущество команды переезжает вместе с нею в автобусе. Этот автобус без окон и дверей… Нет, двери есть!..

Из репортажа о велопробеге

<<•><><•>>

      <<•>> С точки зрения отдельно взятых барашков, ягнат и коз, нет такого понятия «хороший пастух».

Олдос Леонард ХАКСЛИ, англ. пис.

<<•><><•>>

      <<•>> — Всякий человек сам себя воспитать должен.

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ, «Отцы и дети»

<<•><><•>>

      <<•>> — Важно то, что дважды два четыре, а остальное все пустяки.

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ, «Отцы и дети»

<<•><><•>>

      <<•>> — И охота же быть романтиком в нынешнее время!

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ, «Отцы и дети»

<<•><><•>>

      <<•>> — [Женщин] следует презирать, и я их презираю, вполне и совершенно! Ни одна из них не была бы в состоянии понять нашу беседу; ни одна из них не стоит того, чтобы мы, серьёзные мужчины, говорили о ней!

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ, «Отцы и дети»

<<•><><•>>

      <<•>> — Изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезёнка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною берёзой.

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ, «Отцы и дети»

<<•><><•>>

      <<•>> — Нет такого человека, о котором каждый из нас не мог бы судить!

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ, «Отцы и дети»

<<•><><•>>

      <<•>> — По-моему, хорош человек – вот и принцип, и знать я ничего не хочу.

Фёдор Михайлович ДОСТОЕВСКИЙ, «Преступление инаказание»

<<•><><•>>

      <<•>> — Массандры, саламандры, сколопендры – сойдёшь с ума!

Из худ. к/ф-ма «Дама с собачкой»

<<•><><•>>

      <<•>> — Вы – гости из будущего? А мы – хозяева из прошлого!

Из тел. худ. сериала «Агент особого назначения»

<<•><><•>>

      <<•>> — Здравствуйте, господа!
      — Мы как раз говорили о тебе! Уже начали волноваться!
      — Не стоило! Я сказал: я вернусь! И я здесь! Вот он я!

Из франко-итал. худ. к/ф-ма «Король фальшивомонетчиков»

<<•><><•>>

      <<•>> — Известно, что новое содержание требует для себя новые формы. Но с другой стороны и новая форма требует для себя нового содержания. Ибо нельзя новое содержание втиснуть в прокрустово ложе старой формы. Так же, как и старое содержание нельзя втиснуть в рамки новой формы. Поэтому, как я уже говорил выше, форма не должна быть в отрыве от содержания. То есть она должна соответствовать ему…

Из худ. к/ф-ма «Тридцать три»

<<•><><•>>

      <<•>> — Нужно смотреть, а не прыгать по улице козлёнком!

Из польск. худ. к/ф-ма «Особняк на Зелёной», 1963 г.

<<•><><•>>

      <<•>> — С вами, Бровкин, никто даже в разведку… это… не пойдёт!

Из худ. к/ф-ма «Солдат Иван Бровкин»

<<•><><•>>

      <<•>> — Насмешники – хорошие пророки!
      — Но это предсказал плохой пророк!

Из худ. к/ф-ма «Король Лир»

<<•><><•>>

      <<•>> — Евгений Крестовский пел в пороховом погребе, когда в него летела шрапнель в пополам с картечью! Он пел и отплёвывался, как африканский лев! Когда Крестовский, господа, попал в плен турецким контрабандистам, наступили чёрные дни! Он им закатил концерт на верхушке константинопольской мечети. Ровно в 12 часов по Гринвичу Крестовский перепилил цепи и спел иноверцам «Боже царя храни»! Ровно в два часа тысячи неверных добровольно приняли православие. И когда сам Осман-паша относил меня на руках под расписку на русскую эскадру, мусульманские женщины в экстазе срывали с себя чадру и махали мне в след.

Из худ. к/ф-ма «Земля Санникова»

<<•><><•>>

      <<•>> — Чего ж ты молчишь, сволочь?

Из худ. к/ф-ма «Иван Васильевич меняет профессию»

<<•><><•>>

      <<•>> — Тихо, шкафы, тихо!

Из худ. к/ф-ма «Королевская регата»

<<•><><•>>

      <<•>> — Короче, дело ясное!

Из худ. к/ф-ма «Карнавальная ночь»

<<•><><•>>

      <<•>> — Сиди смирно и наслаждайся шоу!

Из америк. худ. сериала «Андромеда»

<<•><><•>>

      <<•>> — Не дёргайся, а то я тоже дёргаюсь!

Из америк. худ. сериала «Доктор Хаус»

<<•><><•>>

      <<•>> — Вот вывези нас, а мы тебе – ку!

Из худ. к/ф-ма «Кин-дза-дза!»

<<•><><•>>

      <<•>> «А нам всё равно! А нам всё равно!..»

Песня из худ. к/ф-ма «Бриллиантовая рука»

<<•><><•>>

      <<•>> — Не так ли?
      — Так ли, так ли!

Из худ. к/ф-ма «Служебный роман»

<<•><><•>>

      <<•>> — А ну, пошёл!
      — Но-но!

Из худ. к/ф-ма «Кубанские казаки»

<<•><><•>>

      <<•>> — Слушайте! Идите вы все в ж*пу!

Из худ. к/ф-ма «Краткий курс счастливой жизни»

<<•><><•>>

      <<•>> — Вот они и разгулялися!
      — Кто?
      — Бесы!

Из худ. сериала «Лето волков»