Взлёт

      Кончается уже вторая неделя, как не летаем. В основном, по погоде. Хотя и была возможность мне одну лётную смену по кругам подлетнуть.
      В тот день мы, как всегда, для предполётных указаний экипажем построились у левой плоскости самолёта. Трошин дал ЦУ и пошёл в лётный домик. Неожиданно обращаю внимание на какую-то перемену в походке инструктора. Он шёл, как-то сгорбившись, глубоко засунув руки в карманы. Весь его вид говорил о том, что ему холодно. Действительно, дул ветерок, но не плотный – 3 м/с.
      «Заболел, что ли?» — мелькнуло в голове.
      Моя догадка подтвердилась, когда увидал, как Батя сел в кабину: он тут же закрыл и загерметизировал свой фонарь, перекрыл вентиль обдува от скоростного напора, обхватил голову руками и закрыл глаза.
      Я обратил внимание на это Володи и Шурко.
       — Что будем делать? — спросил я, когда лейтенант с Витюлей вырулили.
       — Может, откажемся летать сегодня? Я же отказался, когда у меня болело горло, — проговорил Журавель.
       — Ты не сравнивай! Так, только у тебя вылет сорвался. А так четверо гавриков летать не будут. И потом, как ты откажешься, когда уже мы все врача уже прошли? — резонировал я.
       — Ну, ногу там подвернул. А остальных пусть Хотеев отстраняет.
       — В число «остальных», конечно, входим мы?
       — Разумеется! — улыбается Вовка. Потом делается серьёзным: — Да, какая разница?
      Шурик только поддакнул. Но когда Батя приземлился, он живо забрался в кабину и тут же улетел с ним в зону.
       — Надо с Хотеевым поговорить. Это не полёты! — предлагает Журавлин.
       — Я думал об этом, — соглашаюсь я. — Но как бы это Валерию Ивановичу не понравилось бы. Скажет: «Чего это вы без меня решаете? Я летаю, значит, надо!..»
      Всё же мы направились искать КЗ. Но он был в воздухе. И нам ничего не оставалось, как ждать возвращения его или Трошина.
      Командир экипажа с Сашей приземлились много раньше запланированного. Я отобрал заправочный пистолет у механика и принялся заправлять Эл. Но, стараясь тянуть время, открыл клапан пистолета лишь на половину: может, Хотеев подойдёт.
       — Садись в кабину! — приказал мне Батя глухим голосом.
      Он был бледен, как медицинский халат.
      «Ох, и плох же ты сегодня, — подумал я, забираясь в кабину. — Как же с тобой лететь?»
      Я медленно забираюсь в передний «кабинет» и, поглядывая в сторону лётного домика, так же медленно стал пристёгиваться к катапультному креслу.
       — Что ты там копаешься? Запрашивай и запускай!
      В это время Вовка дождался Хотеева. Тот подошёл, стал на подножку и сдвинул Батин фонарь [кабины]. Батя открыл глаза.
       — Ты болен?
       — Так, немножко.
       — Зачем же летаешь? Иди, отдохни.
       — А они?..— Трошин показал на нас. — Вот ещё с 18м слетаю, сделаем два кружка…
       — Да ну, брось!
       — Товарищ лейтенант, — подал я голос из передней кабины. — Может, и в правду? Завтра полетаем.
       — Давай, вылазь! — приказал Хотеев.
      …Но завтра полетать не пришлось. Погода резко ухудшилась. Пошли проливные дожди. Днём мы готовим полосу – черпаем и откачиваем воду, а вечерами и по ночами снова хлещут дожди.
      И так вот уже вторую неделю!

      Вдогонку:

      <<•>> Здоровый человек не тот, у которого ничего не болит, а тот, у которого каждый раз болит в другом месте.

Мишель КРЕСТЬЕВ, фр. писатель

<<•><><•>>

      <<•>> Нездоровый человек редко бывает в хорошем настроении, он вечно раздражён, всегда сомневается в себе.

Юрий РОГОЗИН, «Фехтование на нервах»

<<•><><•>>

      <<•>> Иметь много болезней не зазорно. Если за всю жизнь ничем не переболел, – это беда.

БАЙША, инд. философ

<<•><><•>>

      <<•>> — Что за воображенье, что медицина кого-нибудь и когда-нибудь вылечивала…

Лев Николаевич ТОЛСТОЙ, «Война и мир»

<<•><><•>>

      <<•>> — Я знаю в жизни только два действительные несчастья: угрызение совести и болезнь. И счастие есть только отсутствие этих двух зол. Жить для себя, избегая только этих двух зол, вот вся моя мудрость теперь.

Лев Николаевич ТОЛСТОЙ, «Война и мир»

<<•><><•>>

      <<•>> — Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержан, ну и здоров.

Лев Николаевич ТОЛСТОЙ, «Война и мир»

<<•><><•>>

      <<•>> — Класть же серьёзных больных в палаты и заниматься ими по правилам науки тоже нельзя, потому что правила есть, а науки нет.

Антон Павлович ЧЕХОВ, «Палата № 6»

<<•><><•>>

      <<•>> — Вы мыслите, как же вы можете быть мертвы? Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале, имея на себе рубашку и больничные кальсоны?

Михаил БУЛГАКОВ, «Мастер и Маргарита»

<<•><><•>>

      <<•>> — На болезнь плакаться – бог смерти не даст.

Лев Николаевич ТОЛСТОЙ, «Война и мир»

<<•><><•>>

      <<•>> — Болезнь моя только в том, что за двадцать лет я нашёл во всем городе одного только умного человека, да и тот сумасшедший.

Антон Павлович ЧЕХОВ, «Палата № 6»

<<•><><•>>

      <<•>> — Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима. Я думаю, напрягаю мозги, у меня много средств, очень много и, значит, в сущности ни одного.

Антон Павлович ЧЕХОВ, «Вишневый сад»

<<•><><•>>

      <<•>> — О докторах мы вспоминаем только во время болезни.

Из худ. к/ф-ма «Попрыгунья»

<<•><><•>>

      <<•>> — Тише, умоляю тебя! И не чихай!

Из худ. к/ф-ма «Ищите женщину»

<<•><><•>>

      <<•>> — Так что, берегите нервы смолоду!

Из худ. к/ф-ма «Система Ниппель»

<<•><><•>>

      <<•>> — Всегда можно узнать, кому ты больше всех нужен, по тому, кто первый пришёл к тебе в больницу. И, похоже, я пришёл первый.

Из америк. худ. к/ф-ма «Совокупность измены»

<<•><><•>>

      <<•>> — Благодарю всевышнего, что болезни не оставляют меня без внимания, иначе моя жизнь превратилась бы в жалкое и бессмысленное существование.

Из худ. сериала «Доктор Тырса»

<<•><><•>>

      <<•>> — Как вы себя чувствуете?
      — Хуже не куда! Если бы мне сказали, что я умер, я бы не удивился!

Из худ. к/ф-ма «Ищите женщину»

<<•><><•>>

      <<•>> — Масик, ты будешь болеть или пойдешь на работу?
      — Я, Кусенька, поболею немножко.
      — Правильно, поболей, Масик, поболей. Всё равно не оценят!

Из худ. к/ф-ма «Девушка без адреса»