Взлёт

Юрий Фёдоров

НАСТОЯЩИЙ ГЕНЕРАЛ

(Генерал-майор авиации Щитов Г.Д.)

      На базе Луцкого полка проводятся сборы ВВС Прикарпатского военного округа по боевому применению ночью по наземным целям, освещённым с воздуха САБ. Участвует весь руководящий состав всех истребительно-бомбардировочных дивизий и авиаполков, ну, и само собой, штаба ВВС Прикарпатского ВО – по-старому 14 Воздушной армии. Приехали и наши из Овруча.

     Возглавляет сборы заместитель Командующего по Боевой подготовке генерал-майор авиации Щитов Геннадий Дмитриевич. Это высокий, подтянутый, моложавый генерал, в юности, очевидно, красивый – такие бабам нравятся; а тут ещё военный лётчик-истребитель.

      Своей деловитостью, отношением к организации полётов он мне понравился с первого же дня! На иного генерала глянешь со стороны – барин! А тут всё по делу, никакого барственного поворота головы! И выслушает, и согласится с разумной аргументацией, если надо – натянет.
      И так получилось, что для руководства полётами по всем полётам на этих сборах САБистами (или как шутят в лётном народе – «самбистами») приказом Командующего была отдана моя Группа руководства полётами в составе: РП – имярек, РБЗ – майор Маликов Николай Иванович, РЗП – вчерашний ОБУ КП полка, быстренько подготовленный в зоне посадки ст. лейтенант Юра Акуленко. На КП Юрия затыркали, от рыков полкача он всегда терялся и от этого ему доставалось ещё больше. А здесь Акуленко прижился. Он нашёл себя в ГРП. Ему очень нравится руководить в зоне посадки: своё дело изучил, выполняет хорошо, начальство к нему никаких претензий не предъявляет (РЗП замыкается на РБЗ и на РП). Вот он и роет копытами землю, чтобы на КП больше не возвращаться НИКОГДА!

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ

      Сегодня для продления сроков пилотирования в СМУ летаем днём. А погода портится. Через метеослужбу держу на контроле метеообстановку по точкам в нашем районе, через диспетчера – готовность запасных аэродромов. Однако по погоде они один за другим прекращают свои полёты и для нас быть запасными уже не могут. Да и над нашей точкой облачность всё ниже, и видимость из-за сублимации ухудшается. Не критическая, но всё же!
      Позвонил генералу в лётный домик. Я заметил: если Щитов находится на земле, то в классе предполётных указаний всегда сам трубку телефона поднимает. Доложил ему, как старшему начальнику и руководителю сборов, фактическую погоду, метеообстановку по соседям. Предложил перейти на другой вариант полётов.
      — Хорошо! Сажай всех! И пусть метеоролог с синоптическими материалами придёт в лётный домик! Будем думать!
      Заводим на посадку крайний самолёт. Меня по громкой связи командир полка полковник Браташов Н.Ю. тоже вызывает в класс предполётных указаний. Ну, это естественно! Какие же указания без РП!
      После заруливания «Сухого» и выключения двигателя, с рабочей тетрадью направляюсь в лётный домик.
      — Так, руководитель здесь! — грохочет полкач, увидев меня в дверях. — Вот плановая по варианту минимум! Вот метки в вашей плановой! Мы уже всё-всё, абсолютно всё продумали! Кто, где, когда и с кем летит!
      И Николай Юрьевич обращается к своему заму:
      — Турганов! Расскажите РП по-быстрому, пока генерала нет! А! Никому ничего доверить нельзя! Сам объясняю!
      И пошёл скороговоркой: этот летит здесь, здесь не летит; эти тут не запрашиваются, а запускают вот тут; этот вылетает перед этим, а не перед тем! <Ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля!> Этот летит не с этим, а с тем, и не туда, а сюда; этот слетал, поэтому полетит не этот, а вот тот, не на том борту, а на этом… <Ля-ля-ля, ля-ля-ля. Ля!>
      У меня уже от объяснений полкача голова кругом идёт! Гляжу в плановичку, она сплошь испещрена пометками – просто рябая от карандаша! Чёрт не то, что ногу – голову сломит! Всё перепутано! Всё изменено и такое впечатление, что изменено специально – лишь бы не так, как было! А главное – не могу понять: зачем?? Зачем всё курочить, когда есть отработанная плановая таблица по этому варианту полётов! Ну, понимаю, что-то можно изменить, подкорректировать! Но не настолько же!
      Мне хочется вскочить и закричать:
      «Твою мать! Да вы что! П*зданулись? Как я буду по такой плановичке руководить!?? Да её уже сейчас надо подшивать в уголовное дело!!!»
      Вместо этого бурлеска я, сдержавшись, слежу за пальцем командира полка, изображая умную задумчивость и учтивую понятливость.
      «Ну, начался бардак! Как в те полёты!..»
      Кстати, после ТЕХ полётов в автобусе комэски смеялись:
      — Тебе, Игоревич, надо уже давать медаль «За отвагу»!
      — Мы уже думали, что ты в эфир начнёшь материться!
      Так всё тогда было раскурочено в плановичке, которую нам пришлось выполнять. Вместе с Маликовым только и успевали разводить экипажи в ближней зоне. Как в тот раз обошлось без сближений, без предпосылок – уму непостижимо. Видимо, сам создатель помогал нам руководить полётами! Но я, конечно, постарался по максимуму упростить воздушную обстановку: не смотря на требования запуска (в кабинах сидел руксостав тоже), растягивал запуски по времени. На меня дивизионные пробовали оказывать нажим (вот дай ему запуск и всё тут! И этому тоже!), я командовал (мягко):
      — Некуда! Все зоны заняты! Пока на приёме!
      — Да я скоренько!
      — На приёме, 105й!
      — Понял!
      — 107й уже на приёме пять минут!
      — Знаю, 107й! Я не могу растянуть воздушное пространство!
      И, если требовала обстановка в воздухе и нужно было заводить на посадку, с РБЗ увеличивали дистанции за счёт первого разворота и по удалению позже разрешали разворот на маяк…
      Вот и сейчас я подумал, что всё повторится, как на тех недоброй памяти полётах. А в эту смену летают лётчики по своим должностям ещё крупнее! Но сколько же можно испытывать судьбу?
      — Так! Усваивайте! — и Браташов отваливает.
      Смотрю куриными, мало что понимающими глазами на эти Браташовские пометки (не смотря на сделанный умный вид) и соображаю, кого и куда оттягивать, чтобы потом не перегрузить руководителей ближней зоны и зоны посадки (что само по себе может быть чревато сближениями самолётов в воздухе и не дай бог, столкновениями). Да и своё внимание, т.е. себя, любимого, перегружать нельзя. И думаю: в состоянии ли я вообще переварить и усвоить все эти изменения за пять минут!
      Мимо идёт комэска первой. Смеётся:
      — Давай, Игоревич! Наматывай на корочку! Героическая у тебя профессия – дать слетать всем и не дать нам столкнуться в воздухе!
      — Слушай! Мне сейчас не до шуток! Ей-богу! Ты сам глянь, что в плановой!
      Сергей склоняется.
      — Ни х*я себе! Выпишем тебе Героя Соцтруда!
      — И этот подкалывает!
      «Нет, этот бардак надо прекращать! А как? Генерал здесь! Заместителю командующего не укажешь!»
      Входит Щитов.
      — Товарищи офицеры! — командует Браташов.
      Мы все вскакиваем.
      — Товарищи офицеры! — кивает генерал.
      И все садятся.
      — Плановую! Где плановичка? Кто слямзил? — улыбается Щитов.
      Я подаю.
      — А! Правильно, Фёдоров! Никому не давай! Я только тебе здесь и доверяю!
      Ему смешно, а нам, ГРП каково сейчас будет!
      С кислым видом сажусь на своё место за второй стол, а замкомандующего начинает всматриваться в значки и надписи.
      — Та-ак! Кто летит?.. Ёк! Ба-атюшки! Браташов! Это столько изменений?
      — Товарищ генерал! Сейчас РП всё рассказали! Я лично всё довёл! Он всё усвоил! Способен… Готов… Сейчас… Парень он неглупый!..
      «Да то, что я умён – даже не обсуждается! А вот как мы будем сейчас летать – чёрт его знает!»
      Генерал оглядел значки со всеми правками, отрывает глаза от плановички, несколько секунд испытующе глядит на Браташова. Затем снова в плановую таблицу… И поднимает глаза на меня. А я, который по утверждению полкача, «всё понял», «всё усвоил» и «на всё готов», вероятно, имею жалкий вид! Потом замкомандующего медленно произносит:
      — В общем, так! Когда обстановка не ясна, значит, Фёдоров, что?.. Правильно! Закрываем полёты!
      — Товарищ генерал! — стонет сбоку Браташов.
      — Всё! Полётам на сегодня отбой!
      И протягивает уже ненужную плановую мне. Я закатываю кверху глаза облегчённо выпускаю изо рта воздух.
      — Браташов, завтра ставишь задачу на полёты на 18-19 числа! Когда ставишь?
      — Товарищ генерал! У меня всё отработано!
      — Я спрашиваю конкретно: когда?
      — В 14 часов!
      «Та-ак! — мысленно отмечаю я. — Это значит, что у пилотов завтра рабочий день снова до 21 часа!»
      — А с утра, чем будешь заниматься? — уточняет заместитель командующего и глядит Браташову прямо в глаза.
      — Командирской учёбой! — отвечает Николай Юрьевич и заглядывает в лицо генералу, ждёт, значица, что тот его похвалит, что, мол, он, командир полка, хорошо гнобит личный состав!
      Заместитель командующего понял всё!
      — Командирскую учёбу твою знаю! Опять будешь мурыжить лётчиков допоздна! На хрен! Ставишь задачу с утра! В десять!
      — Но, товарищ генерал!
      — Ясно, полковник?
      — Так точно!
      — В 11 ставлю задачу на полёты по сборам руксоставу я!
      — Всё понял!
      — Ну и хорошо! Начинаем послеполётный разбор! РП!
      Я доложил о выполненных полётах. Поскольку летали только полтора часа, особых замечаний не было, о чём я так и сказал, добавив:
      — С лётчиками эту мелочёвку разберут комэски по замечаниям в Журнале РП. Если нужно, я подойду в эскадрильские классы!
      — Вот это верно! — удовлетворённо кивает Геннадий Дмитриевич.
      Он, оказывается, не любит, когда льют воду, чтобы продемонстрировать начальству (то есть, ему) свою «требовательность» или там «непримиримость к нарушениям».
      — Правильно, Фёдоров! На таком уровне разбираются только общие ошибки и серьёзные недостатки! А их, как я понял, не было!
      Выставив оценки ГРП за полёты (мы получили «отлично») и частям обеспечения (по моим предложениям: ОБАТО – «хорошо», ОБС РТО – «отлично»), генерал командует:
      — Лётчики – по домам! Ты понял, Браташов? По до-мам! Или, как говорит наш Командующий, «по бабам»! Всё! Разбежались!
      Ну, Щитов! Ну, генерал! Ну, молодчина!

ЭПИЗОД ВТОРОЙ

      …Ночная смена. Ночь – чернотище, хоть глаз коли! Я – разумеется, на КДП. Ррррруковожу, чёрт подери! Запуски, выруливания, взлёты и посадки… Контролирую действия своих помощников во всех зонах ответственности и, если надо, оказываю помощь подсказками, уточнениями. Но без въедливости. Контроль и помощь РП должна быть такой, что вроде они и есть, но не мешают. Руководители (каждый в своей зоне ответственности) во-первых, знают, что я всё замечаю, во-вторых, уверены, что им, в случае чего, помогут. А, в-третьих, это внушает уверенность: если РП молчит, то всё делается правильно! А я особо, как сказано, и не докучаю – пусть ребята привыкают мыслить самостоятельно! Вмешиваюсь лишь в крайних случаях.
      Итак, полёты… Радиообмен, порядок в воздухе, вся воздушная обстановка – всё на группе руководства полётами.
      Вот после выполнения задания на огневом полигоне, отбомбившись под САБами, на посадку заходит группа самолётов, в том числе и спарки для провозки лётчиков – получения допусков или восстановления утраченных навыков. В задних кабинах инструкторами – руководящий состав дивизии и ВВС округа (включая генерала). Маликов выводит их в расчётную точку и даёт «добро» для разворота на посадочный курс, где управление экипажами подхватывает наш юный друг Акуленко.
      — 045й, 600… — докладывает заместитель командира моего Овручского полка подполковник Архангельский А.В.
      Тут же вступает в работу РЗП Юрий Акуленко:
      — 045й, удаление 12, на курсе, режим.
      — Посадка с фарами, 045й!
      Я глянул в плановую таблицу на значок полёта 045го. Да? Как интересно! С фарами он вдруг захотел! Хрен тебе!
      С удаления 6 км я даю жёлтый сигнал для прожектористов – «приготовиться». И затем через секунду зелёный – «включаемся»! Четыре мощных зенитных прожектора вспыхивают практически одновременно, освещая сбоку полосу приземления в начале бетона. А самолёт 045го снижается в створе полосы и уже подходит к дальнему приводу.
      — 045й, дальний к посадке готов! Посадка с фарами! — напоминает Архангельский, делая нажим на последней фразе, полагая, что дурак РП уже забыл, о чём его просили на удалении 12 км.
      — 045му посадка! — говорю в эфир. И прожектора не выключаю – по плановой таблице посадка с фарами у него не запланирована…
      — 045й, с фарами! — давит дальше интонацией Архангельский.
      — 045му, посадку разрешил! — говорю я с нажимом. — Как поняли?
      — 045й, по-о-о-онял!
      Спарка снижается к месту приземления. Лётчики подошли свысока, потом подсаживают Су-17. Вот-вот коснутся колёсами полосы. Но, взяв ручку управления несоразмерно, допускают взмывание. Пришлось скомандовать:
      — Задержать <ручку>! — это чтобы не тянули дальше и не усугубили ситуацию.
      После исправления ошибки самолёт приземлился и побежал по бетону.
      С началом устойчивого пробега по ВПП даю команду светофорами на выключение прожекторов.
      Следующими идут на спарке замкомандира соседнего полка подполковник Катункин, а инструктором у него – старший инспектор-лётчик со Львова полковник Данилин. Радиообмен насчёт посадки с фарами со всеми «нажимами» повторяется. И опять при подходе к ДПРМ я включаю прожекторы.
      — 233й, дальний, к посадке готов! С фа-ра-ми!
      — 233му по-сад-ка!
      Прожекторы и не думаю выключать!
      Из задней кабины не выдерживает Данилин:
      — Старт! Ну вам же говорят: «с фарами»!..
      Я (в эфир тихим голосом):
      — 911й, у меня по утверждённой плановой таблице все посадки с прожекторами! Как спланировали, так и летайте! — и, давая понять, что говорить здесь больше не о чем, добавляю обычной инонацией: — Посадку разрешаю, 233й!
      — 233й понял…
      — Провозка нужна! — добавляет Данилин уже менее уверенным тоном.
      Да мне по х*р, что вам нужно! Нужно – планируйте! А не так: моча в голову ударила: «А давай-ка я тебя провезу для посадки с фарами!» — «О! Точно! Хорошая мысль! Ну-ка, руководитель! Не включай нам прожектора!» А РП и не знает: имеет ли право сам инструктор обучать лётчика посадке без прожекторов, или у него самого перерыв?
      Нет, ребята! Меня нажимами не возьмёшь! Для РП плановая таблица – приказ! И для лётчиков, кстати, тоже!
      Галдёж в эфире прекращает генеральский голос:
      — Кончайте балаган! РП прав! Как готовились, так и садитесь!
      И все садятся, «как готовились»!

ЭПИЗОД ТРЕТИЙ

      На часах – 02.15. Краткий послеполётный разбор. Подвели итоги, разобрались с недостатками. Про прожектора мне никто ничего не напоминает. Ну и я об этом – тоже молчок. Мол, проехали! Тем более, меня упрекнуть не в чем! Сами виноваты, что не спланировали!
      — Товарищ генерал! Разрешите вопрос? — поднимается подполковник Архангельский А.В. — Здесь все – Военные лётчики-снайперы и 1го класса, пацанов нет. Почти все подполковники. Ниже командира эскадрильи никто на эти сборы не привлечён! Редко встретишь майора у нас на полётах. А РП подсказывает на посадке, как курсантам!
      Честно говоря, я внутренне уже приготовился отбиваться. Боже, как я ненавижу перед кем-то оправдываться! А тут эти черти заставляют! Собираюсь с мыслями, на какую статью НПП сослаться…
      А подполковник продолжает:
      — Ну, допустил я взмывание на посадке сегодня. Что, я сам не вижу?! А руководитель подсказывает, будто я лейтенант! Лётчики ошибку видят… Отклонения сами исправить могут… Потому как руководящий состав, следовательно…
      И тут генерал Щитов с металлом в голосе:
      — Садитесь, товарищ подполковник! — обрывает замкомандующего. — Ну и что, что руководящий состав! Думаете, лётчики-руководители горят на бетоне совсем по-другому? Я вон тоже сегодня высоко выровнял и РП мне подсказал. И я к нему претензий не предъявляю!
      (Признаюсь: когда садился генерал, я сработал автоматически! Лётчик допустил высокое выравнивание, я автоматом нажал тангенту и дал команду в эфир на исправление этой ошибки! А потом подумал: можно было и промолчать – генерал всё-таки, а выравнивание было не очень высоким! Конечно же, такой опытный пилотяга, как Щитов, мог бы исправить сам. И он бы справился и без моей подсказки! Ничего угрожающего не было! Но вот ведь… Слово в эфире – не воробей! Вырвалось!..)
      Щитов немного помолчал, как бы раздумывая: говорить дальше или нет. Потом счёл нужным продолжить:
      — Конечно, мне вроде как неудобно – майор подсказывает генералу! И мне сейчас очень просто и легко с вашей подачи «натянуть» РП за эту подсказку. Будто бы за то, что подсказывает вам, а на самом деле, что подсказал мне! Чтобы знал, чёрт, кому и когда что-то вякнуть в эфир! Однако чего я добьюсь? Только того, что, когда в другой раз мне или вам действительно нужна будет на посадке его помощь, он промолчит. Или будет раздумывать: говорить или не говорить? Получится у лётчика или не получится? И я поломаю самолёт! Это в лучшем случае!
      Заместитель командующего по Боевой подготовке сверкнул на притихший руксостав дивизий и полков глазами.
      — Так, о том, что РП мне подсказал, я забуду уже сегодня через полчаса. А после аварии ошибку мне будут помнить в Москве долгие годы! Если вообще оставят служить на этой должности и летать! Разницу улавливаете, Лётчики-снайперы и 1го класса? Это его служба – оказывать лётчикам помощь, подавать команды при ошибках и отклонениях на посадке! И, кстати, он этим, если вы заметили, не злоупотребляет! А РП не должен размышлять: генерал сидит в кабине или лейтенант, Лётчик-снайпер или без класса! Потому как эти размышления, эти колебания – это драгоценные секунды. Которые порой в авиации оплачиваются кровью пилотов и потерей самолёта!..
      Я был просто поражён услышанным! Да когда такое было, чтобы заместитель командующего защищал РП?! Сидел и думал о том, что это говорит не просто умный генерал! Это опытный и мудрый лётчик! Заместитель командующего по Боевой подготовке думал не о сегодняшней минуте, а заглядывал в будущее! Оно для него было важнее. И ещё. На своём примере он воспитывал подчинённых отношению к исполнению своих служебных обязанностей. Вот ведь какая штука!
      Такого отношения к Делу до этого случая я в авиации не встречал!

ЭПИЗОД ЧЕТВЁРТЫЙ

      И опять ночная смена… Простые метеоусловия: безоблачно, видимость 8-10 км. Ночь тёмная. Я бы сказал наитемнейшая! Только звёзды как изумруды смотрят на нас с позиции вечности. Как интересно! Наверное, точно так они глядели и на строителей египетских пирамид, которые отдыхали после изнурительного труда… На римских гладиаторов после боя, в котором некто в жестоком сражении остался жив, а вот его сопернику не повезло и он никогда уже больше звёзд этих не увидит… На солдат и офицеров Первой мировой… Героических ребят Великой Отечественной… И нас когда-нибудь не станет… А они будут светить и кто-то будет этим восхищаться… Хотя этих человеков нет ни на этом свете ещё, ни даже в проекте. Потому что не родились ещё даже их родители…
      Однако надо работать! Итак, полёты по сборам ВВС Прикарпатского военного округа. Руководящий состав отрабатывает (а кто и учится) методику бомбометаний по целям, освещённым с воздуха. Но это там, на полигоне. Судя по разборам, бомбят неплохо. Авиационные командиры, Военные лётчики первого класса и Лётчики-снайперы – разведу я здесь руками. Наша же Группа руководства полётами только их выпускает в полёт, контролирует режим при уходе на полигон, возвращении оттуда с победой и заход на посадку. Кто-то из лётчиков отрабатывает технику бомбометания под САБами, а кое-кто учится садиться ночью с фарами, получает допуски на такие посадки и боевое применение. Или инструкторские, чтобы затем в полку могли бы обучать этому подчинённых. А кто-то совершенствуется и в том, и в другом.
      На циферблате – 1:45. Смена заканчивается в два часа. В воздухе только три экипажа, управление таким количеством для ГРП особой сложности не представляет. А под нашим контролем вообще сейчас один, два других – ещё на полигоне. РП и его помощники в расслабленном состоянии, ибо плановая почти уже выполнена, а ругать нас не за что!
      Тут-то нас и ждали!
      К дальнему приводу подходит одинокая спарка. В передней кабине инструктором старший инспектор-лётчик ВВС округа полковник Данилин, в задней – подполковник А.В. Архангельский. Последний получает дополнительно к САБам ещё и допуск к посадке с фарой на неосвещённую прожекторами ВПП в качестве инструктора. Поэтому сейчас из задней кабины пилотирует самолёт Архангельский, а Данилин – обучает его и, так сказать, на подстраховке. Оба опытные первоклассные лётчики! Чего суетиться? РП ничего не настораживает, всё как обычно! Щаззззз, сядут!
      — 045й дальний, к посадке с фарой готов!
      — 045му посадка, — разрешаю я. — Ветер слева под 90, 2-3 метра <в секунду>!
      — 045й понял!
      Юрий Акуленко, руководитель зоны посадки тут же информирует:
      — 045й, удаление 3,5, ниже 20!
      И я визуально тоже вижу: экипаж идёт много ниже установленной глиссады планирования. И не исправляет подтягиванием. Поэтому вмешиваюсь в управление:
      — 045й, ниже глиссады, на оборотах…
      Голос спокойный. Это просто информация и совет, как исправлять ошибку. Вся надежда на то, что лётчики выправят ситуацию. Но Александр Владимирович (а сейчас он для меня 045й) с усмешкой в голосе даёт квитанцию с понтом:
      — Понял, по-онял!
      Таки, всё ясно! Я иду нормально, а ты меня сейчас подкалываешь за то, что я тогда генералу сказал, что, мол, напрасно ты нам подсказываешь! Плавали, знаем!
      И… не меняет глиссады, не уменьшает угла снижения, так они и планируют в ближний привод. Данилин тоже, видимо, не вмешивается ни по СПУ, ни в управление. Другими словами, лётчики своей ошибки не видят!
      Чуть обеспокоенный этим, командую уже с лёгким металлом в голосе:
      — Далеко снижаетесь, 045й! На оборотах!
      И тут же вижу «клевок» самолёта, подходящего к ближнему приводу – истребитель-спарка получил тенденцию к ещё большему снижению! А высоты – всего ничего, около 70 метров… уже меньше 60… Однако до полосы ещё далеко – более километра. А земля в темноте рядом, они её даже не видят! И биться о неё, говорят, очень больно!
      И я командую уже тоном, не терпящим никаких возражений:
      — Далеко снижаетесь!.. — и с нажимными интонациями, увеличивая громкость своих команд: — Не снижаться! Горизонт!! На оборотах!!
      Спарка глиссаду не исправляет!
      И я понимаю: они планируют в ближний привод, приняв огни приближения за огни ВПП! А сам ближний – за начало полосы!
      В приглушённом свете бросаю руку к переключателю сигналов прожектористам и даю команду на включение посадочных прожекторов – жёлтый сигнал («приготовиться») и почти сразу зелёный («включиться»)! И почти кричу в эфир:
      — ГОРИЗОНТ!!! НА ОБОРОТАХ!!! НЕ СНИЖАТЬСЯ!!! НЕ СНИЖАТЬСЯ!!! ГОРИЗОНТ!!!! НА ОБОРРРРОТАХ!!!!!!
      Это очень низко! Маликов и Акуленко вскакивают со своих мест и оборачиваются к окну: команд с такими интонациями от меня они ещё не слышали! Значит, дело действительно серьёзно! Так и есть! Оба с широко раскрытыми от ужаса глазами смотрят на куда-то слишком провалившейся под глиссаду освещающий тёмную ночь перед собой горящими посадочными фарами самолёт. А я уже через доли секунды готов подать команду: «КАТАПУЛЬТИРУЙТЕСЬ!»
      Но тут очень кстати загораются прожектора!
      Видимо, заметив освещённое начало полосы, лётчики уже сориентировались и поняли свою ошибку! В управление самолётом, скорее всего, вмешивается Данилин из передней кабины. (Очень поздно, кстати!) Они выводят двигатель на максимал и спарочка выравнивается, перестаёт терять высоту, и где-то в метрах 15-10 на повышенных углах атаки проходит над антеннами ближней приводной станции!
      Чтобы подкрепить правильные действия экипажа, я уже спокойнее говорю:
      — На оборотах! Ниже глиссады!
      Су-17У в горизонте подходит к установленной глиссаде планирования. И меня будто подменяет, я «успокаиваюсь» своими интонациями, чтобы и лётчики успокоились:
      — 045й, на глиссаде…
      Спарка идёт к точке выравнивания… Затем садится в полосе точного приземления.
      — Тройку ему за посадку! — даю я команду хронометражистке. (Двояк нельзя, потому как это – предпосылка к лётному происшествию, которая будет выявлена при проверке Журналов РП и Хронометража полётов любым проверяющим!)
      — Поняла.
      А сам отмечаю ошибку лётчиков в Журнале РП. Правда, в «щадящем режиме»: «п/п-к Архангельский – планирование на посадку ниже глиссады».

      …После окончания полётов захожу в лётный домик.
      — Разрешите? — спрашиваю у полковника Данилина, старшего по положению после генерала Щитова.
      Все лётчики уже сидят для предварительного разбора полётов.
      Он кивает. Усаживаясь на своё место за вторым столом (этот стул обычно никто не занимает, даже инспекторы со Львова), я посмотрел на подполковника Архангельского и с укоризной покачал головой! Он виновато разводит руками: бывает, мол!
      Ко мне приближается полковник Данилин, обнимает по-дружески за плечи и, не глядя мне в глаза, тихо просит:
      — Вы… это… Юрий Игоревич, генералу не докладывайте о нашей ошибке… Очень прошу!
      — А он что, не слышал нашего радиообмена?
      — Да он последние полтора часа прилёг в комнате отдыха. Мог и не слышать…
      — Вы же чуть не погибли! Вывели над самыми антеннами ближнего!
      — Я понимаю… Чёрт его знает, как перепутали мы огни!
      В дверях появляется генерал Щитов.
      — Товарищи офицеры! — громко командует Данилин.
      — Товарищи офицеры! — командует генерал.
      Генерал садится за головной стол. Всматривается в мои отметки плановой таблицы с выполненными полётами.
      — Начинаем предварительный разбор! Руководитель полётами!

      Вы всё поняли, мои проницательные читатели? В тот самый момент, когда генерал Геннадий Дмитриевич Щитов на прошлых полётах осадил подполковника Архангельского (между прочим, неплохого лётчика) и не стал драть РП за подсказки, он (замкомандующего) тем самым на другую лётную смену сохранил жизнь двум лётчикам – заместителю командира полка самому подполковнику Архангельскому и своему заместителю полковнику Данилину!
      Если бы генерал отчехвостил на том разборе РП, то в сегодняшней непростой ситуации… да любой руководитель потерял бы драгоценные секунду-полторы на обдумывание: подсказать (чтобы потом снова отодрали) – не подсказывать (ну и хрен с ними!), видят лётчики (ошибку) – не видят, исправят (положение) – не исправят… Понял бы, что НЕ ВИДЯТ, начал бы подсказывать ПОЗЖЕ… А времени, а главное – ВЫСОТЫ уже нет!..
Заместитель Командующего по Боевой подготовке Щитов Г.Д. своей мудростью, прозорливостью, даже не зная наверняка, по сути, вчера спас жизнь двух хороших лётчиков сегодня…

      Отсюда выводы:
      1. В командах ГРП должны быть исключены шуточки, подколки! Не должно быть ситуаций, когда всё идёт безукоризненно, а РП как-то хочет подшутить над своим приятелем-лётчиком. Нельзя давать лётчикам повод, чтобы потом, в другой раз ему размышлять: это шутка или положение действительно серьёзно. Авиационные командиры подобные шуточки РП должны пресекать жёстко и на разборах оценивать в качестве серьёзного недостатка! Кстати, я подколками на посадке никогда ни с кем не занимался! Почему А.В. Архангельский подумал, что я с ним решил пошутить, могу лишь предполагать: очевидно, они с Данилиным с самого начала перепутали огни светотехнического оборудования и своей ошибки не определяли… Что остаётся думать?..
      2. Получив команду на исправление ошибки (тем более, ночью, тем более, «Не снижаться!», «Горизонт!»), лётчику выполнять её немедленно, и только потом начинать обдумывание: в чём я ошибаюсь? РП со стороны всегда ситуация видится лучше.
      3. Всем авиационным начальникам с пониманием относиться к командам ГРП и всячески поддерживать принципиальность и требовательность Руководителей. И как знать, может и ваша такая позиция когда-нибудь спасёт чью-то лётную жизнь…

ЭПИЗОД ПЯТЫЙ

      Смена ночью. Основная задача – полёты на полигон для боевого применения под САБами.
      Разведка в сумерки.
      На метео принимается решение на выполнение полёта на разведку погоды. Экипаж: в первой кабине – генерал Щитов, во второй – полковник Данилин. «Шеф» решил погоду лично посмотреть.
      Обращаясь ко мне, генерал говорит:
      — Смотаемся на полигон, глянем погоду там и по району И назад. Пройдём по кругу. Зайдём с проходом. С метра высоты уйду на второй круг. Ты прожектора в сумерки не включай, видно ещё, посмотрю, как видятся огни в торце ВПП!
      — Понял, товарищ генерал!
      Но вылет на разведку погоды задержали на 10 минут с КП Львова: где-то в нашем районе пролетал мимо на своём борту Маршал Куликов.
      Щитов с Данилиным взлетели и ушли на полигон. Возвращаются, разумеется, тоже позже на 10 минут. А уже не ранние сумерки, а с мглою… Но сумерки. Чем такое опасно для лётчика? А тем, что вверху ещё светло, а земля уже не видна! Генерал для выработки топлива доложил, что с проходом! Я разрешаю – ничего необычного в этом нет. Но… Не включать ему прожектора? В поздние сумерки? Так ведь легко визуально и с высотой обмишуриться! Или включать?
      Я в раздумье: включать – не включать!
      Да пошли вы на фиг! И при подходе спарочки к дальнему приводу даю команду светофорами прожектористам на включение прожекторов!
      — 904й, дальний, с проходом!
      — 904й, проход! — и решил схитрить: — Посмотрите, как освещена полоса точного приземления прожекторами!
      — Посмотрим!
      Спарочка снижается… Ближний – около 80 метров… Подходит к полосе… И с одного метра переходит в набор.
      — Второй чуть подверните влево, градусов на три!
      — Понял! — отвечаю. — Дежурный по связи! Всё ясно?
      — Понял-понял! Уже даю команду, Юрий Игоревич!
      Зашёл генерал и сел с прожекторами.
      «Ну, — думаю, — если будут претензии, что включал при проходе прожектора, вместо того, чтобы не включать, как договаривались при принятии решения, у меня будет оправдание! Если и станет меня пороть, то не сильно!»
      Иду на предполётные указания. Перед входом в лётный домик нос к носу сталкиваюсь со Щитовым и Данилиным.
      Генерал рассказал мне о погоде по району, показывая рукой, где массив облаков и куда он смещается. Никаких нареканий мне за включенные прожектора не были сделаны! Может, забыл? Конечно, забыл!
      Ну и слава богу!

ЭПИЗОД ШЕСТОЙ

      Часть нашего АЦ и майор Ромащенко (зам. командира) уезжали с автовокзала Луцка во Львов. Стоял собачий холод, шёл дождь и в довершение ко всему повалили крупные хлопья снега, величиной в 3-5 см! и это называется конец апреля и весной!
      Во Львове нам повезло – через час отправлялся автобус на Стрый, где намечено провести сборы всех ГРП округа и руководящего состава, допущенного к руководству полётами. И билеты были, и все 10 человек попал в один автобус. Ещё успели выпить по чашке противного кофе в привокзальном буфете.
      В Стрыю не стали дожидаться рейсового автобуса, и Юра Акуленко, служивший ранее здесь, женившийся здесь, повёл нас по улицам в часть.
      Дежурный по полку, приветливый капитан, показал на втором этаже казарму, отведенную для проживания офицеров, участвующих в сборах. Ровными рядами стояли аккуратно заправленные белоснежными простынями армейские коечки. Отмечаю, что заправлены они по-пионерски, а не так, как принято в армии. Так мы заправляли лет 20 назад, когда приезжал на отдых в пионерлагерь АРТА, что в Пятихатках под Харьковом…
      Да! Пионерское детство! Как мило и как далеко оно! И мама, приезжавшая ко мне по воскресеньям… И вся жизнь впереди… Такая непостижимая и интересная!.. С исполнением мечты, с поступлением в лётное училище… С первым парашютным прыжком, с первым самостоятельным полётом… С лейтенантской юностью…
      Всё это вспомнилось мне, когда обратил внимание на знакомую по детству заправку коечек.
      А с утра – начало сборов, которые открыл заместитель командующего ВВС ПрикВО по Боевой подготовке генерал Щитов Г.Д. его вступительное слово заняло более часа. Он говорил о важности и принципиальности, которая обязательно должна присутствовать у всех категорий, которые призваны руководить полётами, особенно у РП, о недостатках и ошибках в руководстве полётами.
      Потом сделали перерыв и снова занятия. До обеда.
      С продолжением сборов заместитель Щитова полковник Языков поручил местному замкомандира полка проверить наличие офицеров – не сбежал ли кто «по бабам»!
      — Для краткости, — обратился к залу майор, — я буду называть фамилии без званий!.. Иванов!.. Закупыркин!.. Петренко!..
      И так, пока не окликнул весь список.
      — Удивительно, но все на месте! — подвёл итог Языков. — Наверное, не успели…
      — Разрешите вопрос, товарищ полковник? — поднялся я с места. И получив разрешение, продолжил: — Здесь, в зале сидят полковники, подполковники, майоры, да пусть даже старшие лейтенанты! А почему проверка идёт без воинских званий, «для краткости»? Это армейская организация или пионерский лагерь?
      Зал зашумел. Кое-кто захихикал.
      Майор, проводивший проверку, краснея, поднимается с места:
      — Если вы были внимательны, я спросил разрешение у присутствующих!
      — Какое, к чёрту, разрешение? Есть устав, в соответствии с которым к военнослужащим обращаются по фамилии, с прибавлением воинского звания! А различие в воинских званиях не для того, чтобы только получать больше или меньше в финчасти!
      И сажусь.
      Языков с ехидцей обратился к залу:
      — Кого ещё надо здесь надо называть по фамилии и званию?
      «Ну и чего ты добился? — спросил себя я. — Только противопоставил себя аудитории!»
      Было слегка неудобно.
      «Неудобно? А почему? Ведь я прав! А чёрт его знает!..»
      На следующий день снова занятия. И после обеда подвёл итоги сборам приехавший снова генерал Щитов.
      Говорил, что многое в безопасности полётов зависит от чёткости руководства и принципиальности ГРП.
      — Так, товарищ майор Фёдоров? — спросил он вдруг в зал. — Где майор Фёдоров?
      Я, сидевший со своими в полутёмном зале в самом последнем ряду, поднимаюсь:
      — Так точно, товарищ генерал!
      — Садись! Вот, хочу привести в пример, — медленно продолжил замкомандующего. — То Браташов, которому надо выполнять план любой ценой, а то и генерал Щитов: сделаем то, переделаем это! А руководитель полётами – тут как тут: «Товарищ генерал, так нельзя! Мы нарушаем такую-то статью НПП!» И тот же Щитов сам себе: «Стоп! Давай, отрабатывай назад! Нельзя подчинённых учить соблюдать Наставления, если сам и нарушаешь!»
      Зал деловито зашумел.
      — Или вот ещё! Разведка погоды с посадкой в начале сумерек. Даю указания Фёдорову: вернусь с полигона, с проходом по кругу, уйду на второй с метра над ВПП. Прожектора не включать! Посмотрю, как огни в торце полосы видны… А разведку на 10 минут задержали по ограничению воздушного режима. Возвращаюсь в поздние сумерки. Запрашиваю проход. Фёдоров разрешает. «Ну, думаю, как же ты будешь действовать?» Подхожу к дальнему… А РП уже прожектора включил! Потому что ситуация изменилась, в темноте сумерек визуально высоту один метр лётчику определить уже сложно. И Фёдоров, имеющий опыт лётной работы, хороший налёт, это понимает. Корректирует свои действия в связи с изменением условий!.. Так и должно быть! Вы все, все до единого должны стоять на страже законов лётной службы! От этого зависят многие лётные жизни, товарищи офицеры!
      Я сидел, слушал и мне было непривычно и неудобно. Привычнее, когда ругают… А тут… Генерал на своём примере показал, как должен всегда поступать авиационный командир, который на деле заботится о жизни своих подчинённых лётчиков…

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Sic transit gloria mundi… (Так проходит земная слава…)
Выражение, приписываемое Фоме Кемпийскому
      …С началом пертрубации в 1990х гг. пошло повальное сокращение Советской (Российской) Армии. Под нож попало много толковых лётчиков, грамотных руководителей верхнего звена. Был уволен по сокращению раньше всех сроков и генерал Щитов… И он не нашёл себя в новой жизни… Оставшись без мироколицы голубого неба, без любимого дела, которому отдавал себя без остатка, без желанных полётов, без армии, сердце пилота не выдержало, не захотело биться впустую…
      …Генерал-майор авиации Геннадий Дмитриевич Щитов (род. 07.11.1941 г.) скончался 2 июля 1999 года… Ему не было и 58ми лет… Похоронен на Никольском кладбище…
      Светлая память этому настоящему генералу, замечательному лётчику, ответственному командиру, прекрасному человеку…
      Для всех, с кем он соприкасался по службе…
      Вспоминаю… Встаю… Преклоняюсь…

1> Командир авиаполка подполковник Щитов Г.Д. на итоговой проверке… (Других фото этого замечательного лётчика раздобыть не удалось…)
2> Могила генерал-майора авиации Щитова Г.Д. на Никольском кладбище… Надпись в самом низу (полуприкрытая): «Хорошему, единственному, любимому…»